Режиссер Александра Бутор завершила съемки своей новой картины "В личное пространство вход воспрещен"

Когда Александре Бутор предложили стать режиссером второй части «Белых рос», ей только–только исполнилось тридцать три. Девушка как раз оканчивала академию искусств и готовилась к съемкам собственной полнометражной киноработы. И вдруг как гром среди ясного неба — звонок с «Беларусьфильма». Казалось бы: вот оно, то предложение, от которого режиссеру–дебютанту отказаться просто невозможно. Но Александра взяла время подумать и сказала «да» далеко не сразу...

Вся эта история случилась четыре года назад. Сегодня Александра Бутор — известный в наших кинокругах режиссер с десятком клипов, двумя полнометражными фильмами в творческой копилке и золотым «Реми» (главной наградой престижного американского кинофестиваля WorldFest в Хьюстоне) за плечами. В конце осени ее резюме пополнится еще одной строчкой: на прошлой неделе Александра закончила съемки своей новой, третьей по счету, картины «В личное пространство вход воспрещен». Что интересно: в проекте задействованы исключительно белорусские кинематографисты, а центральных персонажей играют начинающие актеры. Кроме того, в новинку режиссер вложила исключительно собственные средства и деньги партнеров.

— Саша, почему после двух фильмов, снятых по госзаказу на студии «Беларусьфильм», вы записались в ряды энтузиастов, готовых творить за собственные деньги? Насколько я знаю, на открытый республиканский конкурс кинопроектов этот сценарий вы не отправляли.

— Заявку на конкурс не подавала, потому что это недорогое кино, которое я спокойно могу снять самостоятельно. Отправила бы заявку только в том случае, если бы не потянула бюджет. У меня, кстати, такой сценарий есть — большое кино про войну. Но в случае с картиной «В личное пространство вход воспрещен» я поняла, что все могу сделать сама. Кроме того, если бы лента снималась на бюджетные деньги, я не смогла бы распоряжаться фильмом по своему усмотрению: планировать прокат, отправлять на фестивали, делать премьеру там, где хочу. В общем, я, наверное, была просто не готова в очередной раз променять свободу на большой бюджет.

К тому же 2 года назад я открыла киношколу с целью вырастить ее в собственную кинокомпанию. «Личное пространство» стал первым проектом на пути к этому.

— Вы 2 года не снимали большое кино. С чем, если не секрет, был связан такой перерыв? С отсутствием идей, достойных проектов, источников финансирования?

— С банальной усталостью. Я очень устала на госкино. Это большая система, махина, которую очень тяжело поднимать. Устала кому–то что–то доказывать, отстаивать каждую мелочь. То есть получалось, что борьбы было больше, чем, собственно, самой работы. И я подозревала, что так быть не должно. Режиссер должен приходить на площадку и снимать, а не заниматься доказыванием очевидных, как мне казалось, вещей. Я хотела сделать свое кино еще и для того, чтобы понять: права я или нет? Бывает ли по–другому? Теперь знаю: права. Бывает.

— Правда, что в картину вложились в том числе и музыканты из группы «Тяни–Толкай»?

— Да. Тут частично деньги киношколы, которые мы заработали за два года. Кроме того, есть вложения партнеров, белорусской и литовской компаний. Мощную поддержку деньгами и ресурсами оказали мои друзья из «Тяни–Толкай». Павел Тараймович работал в нашей съемочной группе, писал звук, и неожиданно сыграл один из ключевых эпизодов в фильме. Просто утвержденный на эту роль актер перепутал графики и купил билет на море. Когда я об этом узнала, рядом со мной стоял совершенно положительный Паша. А персонаж — отрицательный. И Паша сказал: «Я готов!» А потом удивил всех на площадке необыкновенным перевоплощением. 


И знаете, что самое классное? Ни у кого из нас, членов съемочной группы, не было ощущения, что мы впахиваем, работаем на износ. Мы все получали дикое удовольствие от самого процесса. 

— Почему вы не рассказываете журналистам, о чем картина? Это такой пиар–ход?

— Нет. О сюжете стараемся не говорить только для того, чтобы у зрителей было желание пойти в кинотеатр и узнать, чем там все–таки эта история закончилась. А из фабулы секрета не делаем. Эта история о молодых людях, которые случайно встретились на одной железнодорожной станции. Он — талантливый, жутко закомплексованный педантичный программист. Она — простушка из деревни, которая живет не разумом, а сердцем. И вот то, что с ними происходит на этой станции, и есть сюжет нашего фильма. Главная мысль, которую мы с моим постоянным соавтором Юлией Гирель хотим донести до зрителей, предельно проста: иногда нужно открывать свое личное пространство для других людей. От этого все наши беды и стенания. Ведь как часто бывает в жизни? Сидит человек один в своей ракушке, никого видеть не хочет, постоянно страдает и жалуется. Но стоит ему только открыться другим людям, как жизнь сразу становится лучше и проще. Именно так случилось с героем актера Эрика Абрамовича.

— Но ведь вы собирались позвать на главную роль другого молодого человека?!

— Все верно. Я видела в этой роли совсем другого артиста, не буду называть фамилию. Лично мы были незнакомы, но я знала его по прекрасным театральным работам. И, конечно, первым делом пригласила на кастинг именно его. Но... не сложилось. Знаете, бывает так, что на сцене артист шикарен, а в кино — совсем не то. Не было попадания в образ, и я срочно стала искать замену, хотя никого другого в этой роли даже не представляла. Помогла Олеся Грибок — наша актриса, которая сейчас живет в Москве и занимается продвижением молодых актеров. Она прислала мне видео рекламы одного из мобильных операторов, где снялся Эрик. Реклама как реклама, но образ у него там какой–то непонятный. Наш оператор–постановщик сначала скривился: «Да ну, что–то не то». Я говорю: «Давай попробуем. Пусть придет, хотя бы посмотрим на него». Эрик пришел — и случилась как раз та ситуация, когда у нас отпали все сомнения. Он! Берем! Точно так же получилось с актрисой театра кукол Любой Клок. Она пришла, да еще попала в пару с Эриком! Мы праздновали! Мы нашли главных героев! 

Кроме того, в фильме снялись артисты, которых я «вырастила» у себя в киношколе. Часть группы, кстати, тоже мои воспитанники. По сути, благодаря школе я обеспечила себя надежной съемочной командой профессионалов, которым смогла, как мне кажется, привить самое главное — любовь к кино.

— В октябре вы планируете завершить монтаж и озвучку и, по сути, получите уже готовый кинопродукт. А что потом? Какая судьба ждет ленту?

— Прекрасная. Еще до запуска я встречалась с некоторыми прокатчиками, они фильмом заинтересовались. Плюс рассматриваю кинорынок Прибалтики — наши партнеры оттуда. Я не скрываю, что моя главная цель — продать этот фильм. Мы хотим заработать денег для того, чтобы идти дальше. Чтобы иметь возможность снимать еще больше хорошего и качественного кино.

— А как же фестивали?

— Когда я снимала «Сладкое прощание Веры», мне все говорили, что это фестивальное кино. Хотя я не совсем понимаю, что это значит, какими критериями можно это измерить. Оно фестивальное только потому, что получилось мудрым, глубоким, спокойным? Или что? Фильм получил золотого «Реми» в Хьюстоне. Но что с того? Приз ничего мне не дал, на меня никто не стал смотреть по–особенному. Другое дело, когда лента собирает кассу. Тогда и разговор с партнерами другой, и есть средства на съемки следующего фильма. Это, считаю, сегодня гораздо важнее.

leonovich@sb.by