АВИАТОР Яков Макарович ТОМАШЕВ, 93 года, г. Могилев:
— В ночь, когда стало известно о капитуляции Германии, я спал. Дислоцировался тогда мой 174-й гвардейский Слуцкий краснознаменный авиационный штурмовой полк в немецком городе Котбус. Вдруг среди ночи — залпы ракет, пулеметов. Все мы, авиаторы, спохватились, подумали, что атака, мол, снова пора в небо. И вдруг новость как гром средь ясного неба — фашистская Германия повержена! Мы, как были, прямо в нижнем белье выбежали на улицу и кричали: «Войне конец, братцы! Мы по-бе-ди-ли!»
Знаете, мы верили, что этот кошмар когда-то закончится. Не сомневались — в любом случае одолели бы врага, боролись ведь за правое дело. А тут еще и живы остались.
Не стану скрывать: таких моментов, когда кажется — все, ты на волоске от смерти, было в моей войне немало. Потому что каждый раз, взмывая в воздух на нашем «туполеве», не знал: вернешься ли целым и невредимым, приземлится ли самолет вообще. Нас называли «ночными волками», потому что на задания вылетали только ночью, бомбили из эксплуатации железнодорожные узлы, переправы, коммуникации, шоссе. Экипаж — 9 человек. Я был бортмехаником, отвечал за техническую исправность борта и всех его систем. «Победа в воздухе, — говорили у нас, — куется на земле». Мы готовили самолет так, чтобы любая нештатная ситуация не застала врасплох.
Грезил небом с малолетства. Родился в деревне Запоточье Могилевского района, а после девяти классов школы поступил в Саратовское авиационно-техническое училище, куда меня направили по комсомольской путевке. Для меня это был настоящий подарок судьбы. Дальше намечал поступать в Военную академию имени Жуковского, но война смешала все планы. Настигла меня, когда покинул расположение части и уже выехал в отпуск на малую родину. Вернули — и сразу на фронт. Полк базировался тогда в Монино (поселок в Щелковском районе Московской области). На фронт нас, бомбардировщиков, провожал Михаил Иванович Калинин...
Я не знаю, как в двух словах описать то всеобщее ликование, которое царило тогда, 9 мая, среди моих однополчан... На самом деле никаких слов не хватит. Первые 100 «боевых» мы подняли за тех, кого уже не было с нами. И долго молчали, плакали. Я, кстати, тоже пережил ранение, контузию. Ну а вторые «боевые» — за всех нас, потому что знали, что это была наша общая заслуга — наша Победа.
«Я еще в бою не участвовал, а умирать не хочется»
ПУЛЕМЕТЧИК Василий Ефимович БЕРЕЗНЕВ, 90 лет, г. Брест:
— Наш полк 161-й стрелковой дивизии тогда располагался в 30—40 километрах от Праги. Мы заняли село, которое разделяло фронт, расположились в доме у профессора пражского университета. А рядом в особняке разместили штаб. Чтобы занять высоту, в тот день, помню, прошли почти 40 километров с боями и очень устали. Единственное, чего хотелось больше всего на свете в те минуты, так это выспаться. Я тогда был дежурный по роте, и по графику мне получалось стоять в дозоре с двух до четырех ночи. В наше расположение как раз пришло пополнение. Только распределили его, как к командиру подбегает солдатик. Вижу, что-то взволнованно шепчет ему на ухо. Командир сначала зашел в штаб, а уже через минут пять выбежал на крыльцо с криком: «Ура!» Мы сразу поняли, в чем дело. Оказывается, наши телефонисты поймали волну радио Би-би-си и доложили командиру. Тот позвонил начальству и просто уточнил: правда ли это?
Ну а после какое там спать?! Мы кричали, бросали шапки вверх, стреляли из всех видов оружия, которое только у нас было...
В те минуты я вспомнил свой первый бой. Он был для меня, пулеметчика, самым страшным. Осенью 1942 года мы вступили в бой под городом Туапсе. Немцы стреляли разрывными пулями, такими, что и дерево разрывало, когда попадут. Я никогда в бою не участвовал, а умирать не хочется. Нас осталось двое — я и подносчик. Командир ранен, второй подносчик убит. И мы с сослуживцем перетаскиваем 70-килограммовый пулемет на новую позицию. Пехота пошла вперед, но немецкий пулеметчик всех наших приложил. Мы залегли. Надо сопротивляться. Но как? Один против десятка вооруженных до зубов фашистов. Выхода не было: я хорошенько прицелился и дал очередь... И так удачно, что сам удивился: вывел из строя целый расчет. А в качестве трофея с поля боя взял немецкий пулемет MG-34.
Я русский, вырос в селе Русская Журавка Верхнемамонского района Воронежской области. Освобождал Киев, Керчь, Анапу, прошел победным маршем по странам Западной Европы. На Западе стараются замолчать нашу победу. Некоторые бывшие соседи считают нас оккупантами, сносят памятники солдатам-освободителям... Сердце болит от этого. Ведь мои однополчане кровь пролили за нашу общую землю.
«Мы сбросили фашистское ярмо с Европы, поэтому мы — победители»
РАДИСТ Василий Варсонович ТВЕРДОХЛЕБ, 89 лет, г. Лида:
— Самый знаменательный день в истории Великой Отечественной встретил в Праге.
Я служил радистом в роте связи 8-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии. Мы обеспечивали наземную связь с полками и другими воинскими подразделениями, координировали работу самолетов. Был в ту ночь как раз на дежурстве. И тут внезапно услышал пальбу. Сразу мелькнула мысль: неужели прорвалась еще одна вражеская группировка? Мы, встревоженные, высыпали на улицу. А там — Победа.
Когда сейчас слышу о том, как некоторые пытаются поделить подвиг советского народа, мне все это напоминает мышиную возню. Потому что мы воевали за нашу землю, родителей, братьев и сестер, за наших будущих детей. Мы сбросили фашистское ярмо с Европы, поэтому мы — победители.
Родом я из села Залелия Царычанского района Днепропетровской области. После освобождения в сентябре 1943-го призвали на службу: пришлось даже состарить себя на год, чтобы взяли в строй и вместе с товарищами можно было встать на защиту Родины.
Мой боевой путь пролегал через Кировоград, Молдавию, освобождали Львов, Тернополь, Польшу, Чехословакию. Долго «сидели» на Сандомирском плацдарме — это, можно сказать, была серьезнейшая веха в освобождении Западной Европы.
Война стала для меня большим физическим испытанием. Но я горд тем, что наша великая страна смогла раздавить мощного врага. Через всю жизнь пронес то радостное чувство, которое испытал 9 Мая 1945-го!
