Вдали от фронта
Адам Васильевич Быченя во время освобождения Западной Белоруссии и войны с Финляндией.
Рассматривая документы отца, удостоверение партизана, перебирая его награды, среди которых была и медаль «За победу над Германией», я не раз спрашивал:
— Как воевалось вдали от фронта?
— Как и всем, — звучал лаконичный ответ.
И тут же тема исчерпывалась. Она была явно неприятной для отца. Когда он, красноармеец, освобождал Западную Белоруссию, в Финляндии штурмовал линию Маннергейма, все было понятно: впереди враг, чувствуешь локоть товарища, прицел такой-то… Артиллерист Адам Быченя старательно выполнял свой воинский долг, ему даже предлагали остаться в армии, учиться на командирских курсах. Адам Васильевич отказался: его руки больше привычны к плугу, косе, чем к винтовке, да и дома пятеро детишек…
В Великую Отечественную коммуниста Адама Быченю не вызвали в военкомат. Не позвали и в партизанский отряд, который в Старобинском районе был создан уже в начале июля сорок первого. В райкоме партии сказали: «Жди, в нужное время к тебе придут нужные люди…» Пришли. Отец встречал Козлова, Бельского, других членов подпольного Минского обкома партии, отводил их на явки, в места, где формировались партизанские отряды. Возил в Старобин спрятанные под телегой листовки, выполнял другие, самые разные поручения. Потом в собственном доме организовал мастерскую, шил и ремонтировал партизанам одежду. Его жена в громадном чугуне варила для портных и партизан еду, их пятнадцатилетняя дочь выполняла разовые поручения.
На стене в нашем доме и в послевоенные годы висел карабин, из которого отцу вряд ли приходилось стрелять в гитлеровца или полицая. А в него стреляли.
При «новом порядке» одним из руководителей старобинских полицаев стал Логвин Долматович. Злой, кровожадный и мстительный. Он, говорили, не садился обедать, если не застрелит человека. Перед войной Долматович был шофером в райкоме партии, хорошо знал местных советских и партийных активистов. А убить коммуниста — значит, особо отличиться, выслужиться перед гитлеровцами. И вот этот изверг устроил настоящую охоту на моего отца…
«Уймите ребенка!»
Во время оккупации жители нашей деревни Махновичи сплотились. Узнав о движущемся в их сторону отряде немцев и полицаев, тут же поднимали тревогу, хватали самое необходимое и, помогая друг другу, дружно убегали на острова, окруженные топкими болотами, — поближе к партизанам. Иногда возвращались в разграбленные дома в тот же день. Случалось, непрошеные гости задерживались надолго, в поисках врага пробирались далеко в болота. Однажды, когда между ними и спрятавшимися на островке сельчанами были считаные сотни метров болота, я вдруг разревелся. На отца и мать зашикали: «Уймите ребенка! Фрицы услышат, тогда всем конец…» Попробуй уйми! Ребенку нет и года, возможно, голоден или приболел — до самочувствия ли сосунка тогда было?Люди потянулись вглубь болота, на другой остров, подальше от крикливого младенца и беды. Засобиралась и наша семья: одним в том аду не выжить, а кроме меня, у отца с матерью еще пятеро. Что с крикуном? Меня просто забросали тряпьем, подушками, чтобы не было слышно воплей. И оставили одного на острове… Однако добрая душа отца не выдержала. Отойдя на пару сотен метров, он остановился. Подумал. Вернулся. И забрал меня. Иначе на войне стало бы еще на одну безвестную и безвинную жертву больше.
Неожиданное спасение
Однажды немцы с полицаями нагрянули в нашу деревню неожиданно. Отец увидел вооруженных карателей, когда они показались в конце улицы. Моментально вскочил на коня и помчался в сторону леса. Сзади слышались выстрелы. Но обошлось...В другой раз, окружив деревню плотным кольцом, полицаи разделились на две группы и начали обшаривать каждое жилище. Отец забежал в дом Марии Леванович. Хозяйка не растерялась — быстро оценив ситуацию, бросила на стол какую-то ткань, дала ножницы, дескать, изображай, будто ты мой муж и что-то кроишь. К счастью, Логвин с ватагой обшаривал соседний дом, а обыскивавшие жилище Марии не знали отца в лицо. Иначе пришел бы конец обоим.
В третий раз, перевернув все в доме и сарае, но не найдя отца, Долматович поставил мать к стенке. Достал пистолет:
— Сознавайся, где твой муж? Считаю до трех…
Все мы, шестеро детей, ревели немым голосом. Старшие знали, что после матери полицаи, которые уже успели разобрать нехитрые крестьянские пожитки, перестреляют всю партизанскую семью. И в этот критический момент в дом вошел пожилой немец. Зло прикрикнул на Логвина. Тот опустил пистолет. А потом и вовсе убрался с полицаями из дома. Немец присел за стол. Попросил:
— Дай, матка, млеко!
Не отошедшая от смертельной опасности мать дрожащими руками налила молока. Немец предложил за него даже деньги. Посмотрел на печь, где мы, малолетки, никак не могли унять рев. Вытер глаза, похоже, вспомнил своих детей. И посоветовал маме:
— Пускай соседи подпишут бумагу, что твой муж не в партизанах, а мобилизован на фронт. И отвези ее в Старобин, в комендатуру.
Мама так и сделала. В комендатуре как раз дежурил Шульц. До войны этот немец работал в соседней деревне кузнецом и был близко знаком с нашей семьей. Уважаемый специалист, общительный человек, он знал, что творится в округе, как и то, что отец находится не на фронте, а в партизанах. Но только и сказал маме: «Я уже собрался сдавать смену, хорошо, что ты меня застала. Все документы, компрометирующие Адама, я уничтожу…»
Так во время гитлеровской оккупации два немца спасли от гибели нашу семью. Конечно, это ни в коей мере не умаляет вину фашистов, зверствовавших на оккупированных территориях. Но настоящие гуманисты, остающиеся людьми в любой ситуации, к счастью, есть у всех народов.
В память о 11 556 сгоревших в пламени войны земляках на Солигорщине создан мемориальный комплекс.Смерть палача
Логвина Долматовича, державшего в страхе мирных жителей района и не раз ускользавшего от справедливой кары, партизаны все же уничтожили. Погрузив на телегу труп карателя, они возили его по деревням и показывали крестьянам: этот неказистый рябой изверг больше не будет проливать кровь невинных людей и сеять смерть. Потом повесили за ноги на березе. Сняв его, гитлеровцы устроили пышные похороны, поставили памятник «борцу против большевизма, за свободу». Когда оккупантов изгнали, партизаны взорвали это захоронение.Новый мир
После войны Адам Быченя многие годы руководил колхозом «Новый мир». Сельчане с помощью лопат и топоров осушили окрестные болота. Колхоз, собиравший высокие урожаи, гремел на всю Минщину. За возделывание кок-сагыза, источника каучука для производства резины, многие колхозники были отмечены правительственными наградами. Отцу вручили орден Трудового Красного Знамени. Но это уже совсем другая история…ОДНИМ АБЗАЦЕМ
♦ В годы войны большая часть нынешней Солигорщины была фактически партизанской зоной. С врагом сражались 8 партизанских бригад, печаталась областная газета, действовал аэродром.
♦ В партизанском соединении под командованием уроженца Солигорщины Василия Коржа с гитлеровцами боролись почти 15 тысяч патриотов.
♦ В оружейной мастерской бригады имени Буденного местные умельцы только за год изготовили 107 автоматов, большое количество мин, а также восстановили 25 автоматов, 17 пулеметов, 5 противотанковых ружей, 260 винтовок, 42 пистолета. Для производства оружия использовались трофейные бочки. Чтобы превратить тару в автомат, группе мастеров требовалось несколько дней напряженного труда.
♦ Отступая, гитлеровцы оставляли после себя многочисленные могилы, руины, пепелища. На территории нынешней Солигорщины были сожжены 33 деревни, пять из которых так и не возродились. Фашистские каратели уничтожили 170 государственных и общественных, 360 колхозных строений. Разрушили и разграбили 79 колхозов, 6 машинно-тракторных станций.
♦ Звание Героя Советского Союза присвоено пятерым уроженцам Солигорщины.
infong@sb.by
