Семейная тайна: Наталья Еловая узнала, что принадлежит к известному купеческому роду Самойловых, только перед кончиной матери

Такому сюжету позавидовали бы даже кинорежиссеры. Могилевчанка Наталья Еловая и не подозревала, что по материнской линии принадлежит к известному купеческому роду Самойловых. Более того, о своем родном дедушке Петре Виссарионовиче она практически ничего не знала. Тайну происхождения ее мать Вера Горькая хранила до последних дней — из страха, чтобы это как-то не отразилось на судьбе дочерей. Однако перед кончиной все же призналась: до пяти лет она вместе с родителями, братьями и сестрами жила в далеком Хвалынске Саратовской области. Затем их дом, который стоит и поныне, экспроприировали. Позже его бывшего владельца еще и репрессировали.

Где эта улица, где этот дом?

Наталья Григорьевна не скрывает: к услышанному сначала отнеслась с осторожностью. Однако желание установить истину не отпускало. И двенадцать лет назад вместе с родной сестрой, минчанкой Галиной Кобзенко, они засобирались в дальнюю дорогу. Дом деда нашли быстро:

— Это двухэтажное здание в стиле модерн «прописалось» в самом центре городка — на улице Ленина. Сначала его отдали пионерам, а сейчас здесь находится Дом детского творчества.


Могилевчанка сразу же прочувствовала энергетику этого места: «Все в доме казалось таким родным, близким. Хотя была оплачена гостиница, мы попросились переночевать здесь. И нам не отказали». Но было, конечно же, не до сна. Сестры оказались в пустом танцевальном зале, где когда-то давал званые вечера их дед.  Всматривались в сумеречные зеркала и представляли, как кружили в зале пары. Иногда казалось, будто на самом деле звучит музыка.

Добравшись до архивных данных, Наталья Григорьевна выяснила: свой дом Петр Виссарионович построил в начале двадцатого столетия. В нем было тринадцать комнат, общая площадь — около четырехсот «квадратов». Плюс несколько хозпостроек: баня, два погреба, две конюшни, сарай. Из протокола комиссии по пересмотру муниципальных домов следует, что выселили владельца как «эксплуататора» с большими доходами.

В следующий приезд в Хвалынск внучки за свой счет установили на здании памятную доску с надписью: «Дом купца Самойлова. Построен в 1913 году». К слову, они нашли в Хвалынске еще один родной дом, который когда-то принадлежал родителям их бабушки Клавдии Ивановны, в девичестве — Финиковой. Нынче в нем находится городская почта. Наталья Григорьевна призналась, что и сама удивилась, увидев, что здесь сохранились оригинальные двери в комнату-сейф:

— В свое время их заказывали в Санкт-Петербурге. Сделаны они из очень надежной немецкой стали. И служат до сих пор!

Дневник из прошлого

С бабушкиным отчим домом, к слову, связана еще одна удивительная история. Заглянув в краеведческий музей Хвалынска, сестры узнали, что строители нашли здесь дневник гимназиста Миши Чевекова. Наталья Григорьевна поведала, что старую тетрадь в темном переплете тоже листала с особым трепетом:

— В дневнике он признается в своей любви к Женечке Финиковой. А это ведь бабушкина сестра!

Каждую строчку в дневнике она практически заучила наизусть. Эта хроника послереволюционных событий в городе и его окрестностях давала представление о том, что могли переживать в этот момент ее родные. Записи обрываются в апреле восемнадцатого. Михаил написал, что его хотят взять в заложники, потому что его отец скрылся и не заплатил контрибуцию в 25 тысяч рублей. Но Чевеков собирался уйти, облачившись в дамское платье. «В самом конце была приписка, сделанная уже другой рукой: «Милый Мишенька, упрямый мальчик, не забудь о револьвере». Я узнала почерк тети Ени и расплакалась», — поделилась воспоминаниями могилевчанка.

Десять лет без права переписки

Раскручивая запутанный клубок семейных тайн, Наталья Еловая вела переписку сразу с несколькими российскими архивами. И в итоге прояснила: купец первой гильдии, торговавший зерном, колониальными и другими товарами, вместе со своей женой и семью сыновьями и дочерьми навсегда ушли из родного дома холодной зимой 1921-го. По сути, в никуда. Однако деловая хватка помогла ее деду найти новый заработок:

— В Уфе он организовал артель «Самойлов и К». На мельнице молол зерно на муку.

Продержался этот бизнес не очень долго: через восемь лет экспроприировали и его. А большая семья перебралась уже в город Сатка Челябинской области. Петр Виссарионович устроился на работу в контору железной дороги. Из его личного дела, которое хранилось в ФСБ по Челябинской области, могилевчанка узнала, что с советской властью он так и не смирился:

— На политинформации в 1937-м, где речь шла о достижениях советской власти и о том, как жить стало хорошо, Петр Самойлов не выдержал. Встал и возразил секретарю парткома: хвастаться, мол, нечем. До революции крестьяне (в том числе те, кто у него работал) жили куда лучше. Напомнил о голодоморе в Поволжье.

Неудивительно, что после этого строптивого работника взяли «на карандаш». Объявили врагом народа. И по решению «тройки» арестовали. В сентябре того же года 54-летнего политзаключенного, которому дали десять лет без права переписки, этапировали на север Иркутской области — в Тайшет. «Ехали в товарняке — без окон, отопления. Людей было так много, что спали по очереди. Заключенный Самойлов тяжело заболел. «А ведь до этого дедушка никогда на здоровье не жаловался. Он был высок ростом — 1 метр 93 сантиметра. Блондин с карими глазами», — все это, поделилась Наталья Григорьевна, она тоже узнала из архивных документов. Лагерь НКВД, куда попал Петр Виссарионович, находился на участке под номером 25. То есть в поселке Квиток, что за шесть десятков километров от Тайшета. Умер «враг народа» 14 января 1938-го. Реабилитировали его в 1961-м.

По дорогам ГУЛАГа

Где именно находится могила деда? Этот вопрос внучке купца Самойлова тоже не давал покоя. И в июле нынешнего года вместе с сестрой Галиной решилась на очередное «турне» длиною в пять тысяч километров. Сели в поезд Москва — Владивосток и через несколько суток вышли на станции Тайшет. Восемьдесят лет назад здесь был поселок. А статус города получил после того, как сюда стали ссылать заключенных. «Приезжали они на голое место. Бараки строили себе сами. Поначалу же спали в наспех вырытых землянках», — пересказывает собранную по крупицам информацию Наталья Григорьевна.

Местные жители отнеслись к ним с теплом и пониманием. Более того, сестрам посчастливилось познакомиться со здешним краеведом Евгением Селезневым. Он провел большую исследовательскую работу и установил место захоронений заключенных Озерлага. Всех их, как оказалось, свозили в одно место: на станцию Топорок — примерно в пяти километрах от поселка Квиток. Сестры заказали в мастерской металлический крест, прикрепили к нему фото Петра Самойлова и сели в пригородный поезд. А оттуда еще два с лишним километра шли по рельсам Байкало-Амурской магистрали. Наталья Григорьевна говорит, что закутаться пришлось основательно: одолевали комары, слепни, клещи. Но главное потрясение ждало впереди:

— Оказалось, что пришли на пепелище. Кладбище, где когда-то хоронили узников, выгорело во время лесного пожара. Уцелели только два деревянных креста, причем на одном надпись на белорусском языке. Не тронул огонь и плиту, установленную в честь погибшего здесь же одного из лидеров Белой гвардии Сергея Войцеховского. Годы рождения у него и деда оказались одинаковыми. Потому и решили наш символ памяти установить рядом.

На импровизированную могилу Еловая высыпала и горстку земли, которую прихватила во дворе дома купца Самойлова в Хвалынске. И призналась: домой они с сестрой уезжали с чувством того, что наконец-то смогли поставить точку в этом семейном расследовании. Теперь мечтают все документы, фотографии систематизировать и задокументировать. И даже снять фильм. «Это важно для меня, всех родных самых разных поколений, — поделилась планами на будущее Наталья Еловая. — А может быть, и для других — как напоминание о времени, в котором вот так запросто сгорали люди…»

Svet.markova@gmail.com

Фото автора и из семейного архива Натальи ЕЛОВОЙ