Стржеминский – коренной минчанин. Он родился в доме своего деда Антона Ивановича Алехновича в Нижней Ляховке на улице Губернаторской.
Но его малая родина – Вилейка. Здесь, как говорят, жили его предки. Из здешних мест, из застенка Зазечи ушел на Первую мировую войну и пропал без вести его родственник Франц Казимирович Стржеминский. Сам художник неподалеку отсюда, в Першаях, был тяжело ранен взрывом гранаты. Однорукий, одноногий, полуслепой, он до конца своих дней передвигался на костылях.
Вилейка несколько раз и подолгу была пристанищем Стржеминского. В общей сложности он провел здесь 11 лет. Работал учителем рисования в польской гимназии. В последний раз он поселился здесь, когда Вилейка была уже в составе БССР. Вместе с семьей он спасался от Гитлера и пытался доехать до Минска, но ничего не вышло, он застрял в Вилейке и вынужден был затем возвращаться в Лодзь.
– От его дочки Ники Стржеминской мы узнали, что художник в 1940 году занимался оформлением праздника 1 Мая в Вилейке, – рассказывал в 2013 году на вечере Стржеминского тогдашний директор Вилейского краеведческого музея Сергей Гончар. – Как вспоминала сама Ника, город в этот день преобразился: кругом были необычные формы и яркие цвета. Но, к сожалению, никто из опрошенных нами старожилов города не смог этого вспомнить.
А вот что рассказывала сама Ника (Якобина Ингеборга Стржеминская) о тех условиях, в которых Стржеминский работал в Вилейке:
– Мы жили в примитивных условиях. Чтобы справить физиологические нужды или принести воды, нужно было идти во двор. В комнате ближе к кухонной плите, одной стороной почти касаясь входной двери, стояла моя детская кроватка. Дальше – постель моей мамы, а у стены, возле дверей в сени – кровать отца. Приставленный к ней колченогий стол длинной стороной доходил до окна. Именно тут, отвернувшись от комнаты, сидел отец, покрывая листы бумаги непонятными мне рисунками. Так возник цикл «Западная Беларусь».
На выставке в ВилейкеВ 2013 году был разговор о том, что польские музейщики сделают цифровые копии «Западной Беларуси» и передадут в Вилейский краеведческий музей, но дело заглохло.
– Помню, был такой разговор, – отвечает на мой вопрос вилейский художник Эдуард Матюшонок, – но продолжения не было. Кроме книги Ники Стржеминской, никаких материалов нам не передавали.
Именно Эдуард Владимирович вместе с сотрудниками Вилейского краеведческого музея – инициатор обоих вечеров памяти Стржеминского в Вилейке. В прошлый раз он порадовал собравшихся замечательной лекцией о Стржеминском. Ныне он создал мини-выставку, основными объектами на которой стали две его работы.
Во-первых, картина, посвященная памяти Стржеминского.
– Я даже не ожидал, какое воздействие она окажет, – говорит Эдуард Владимирович. – Я написал ее в несвойственной для меня манере.
(Отметим в скобках – в манере самого Стржеминского).
Инсталляция памяти Стржеминского
Но если я начинаю о ком-то думать, и это длится несколько дней, я чувствую, как надо делать. Как будто я какой-то инструмент для воплощения уже готового замысла. Здесь красный фон – это война. Но человек – искалеченный, на костылях – вырывается из этой страшной красноты и уходит в голубизну и в белизну – в свет, в чистоту, в радость. Мой дед Винцент тоже потерял на той войне две ноги, но вернулся. Иначе меня бы не было на свете.
Во-вторых, инсталляция – две ветки дикого боярышника в изогнутой и изломанной деревянной вазе, символизирующие Стржеминского и его жену Катерину Кобро.
– Я долго не понимал, какие растения должны быть в этой вазе, – рассказывает Эдуард Владимирович. – И тут я увидел человека, который нес выбрасывать ветки боярышника. Если ты настойчиво о чем-то думаешь, это само идет тебе в руки.
Выставку органично дополнили семейные фотографии Стржеминских, картины Бориса Цитовича и Евгения Шунейко, а также прочувствованные выступления директора музея Надежды Авдей и старшего научного сотрудника Ольги Колосовой.
Юлия Андреева
juliaandr@gmail.com
Фото с выставки любезно предоставлены Эдуардом Матюшонком
