Типы нашей дачи

Праведницы от скуки

Забавно бывает обнаружить в дачном кооперативе некое отражение общества, его сублимированную модель. Примечательно, что даже на нашем ограниченном земельном пространстве проявляет себя набор персонажей, способных устроить всем прочим соседям исключительно богатую «политическую» жизнь. Увы, есть люди, которые не могут жить без партий и кланов («Против кого дружить станем?»), без интриг и перманентной организации «отношений».

Особенно пародийно в садово–кооперативном сообществе выглядят «ревнители нравственности» и «живые совести». Пару таких теток у меня перед глазами. Вот, например, Елена Петровна — разменявшая полста лет бодрая дамочка. Основное ее занятие — таскаться по соседским дачам, заглядывать в чужие кастрюли, под чужие одеяла и... учить жизни. Приносит вороха сплетен и попутно собирает новую «фактуру».

Замечательно описал подобную человеческую особь Александр Куприн (вспомним художественный очерк «Ханжушка» из сборника «Киевские типы»): «Ханжушка–лакомка мала ростом, кругла и жирна, как хорошо откормленный в мясной лавке кот. Она вся проникнута добродетелями и набожными чувствами...»

Выведен у того же Куприна и тип ханжушки–постницы: «Высока, необыкновенно костлява и всегда как будто бы наклонена вперед; лицо у нее зеленое, длинное и хищное, с длинным щурьим носом и квадратною нижнею челюстью». Это в точности портрет еще одной изумительной мастерицы по части дачных интриг — Виктории Львовны.

Были в жизни кооператива относительно спокойных года три, когда Елена и Виктория расходовали энергию на войну между собой. Началась она с того, что у Виктории в городской квартире околел от старости любимый кот. Хозяйка ничего лучше не придумала, как отвезти останки на дачу и предать их тут земле. Похороны устроились хотя и на своей территории, но близ границы с участком Елены.

Соседка усмотрела в этом колдовство, попытку навести порчу. Применение Викторией злых чар окончательно подтвердилось тем фактом, что однажды под Еленой проломился пол в известном своим назначением «скворечнике» — как раз напротив кошачьей могилы. Пользоваться заколдованным сортиром стало опасно для жизни. К тому же на участок Елены перешли на жительство кроты: ясно, что с подземной территории соседки–ведьмы их вывел кот–вурдалак.

Последовал широкий комплекс ответных мер. С одной стороны он включал подбрасывание на соседские клубничные грядки дохлых мышей (натурально «заряженных» средствами черной и белой магии), а с другой — была череда склочных заявлений в районную санэпидемстанцию и правление кооператива.

...Не ведал дачный председатель, что, замиряя Елену и Викторию, он тем самым высвобождает их энергию для формирования универсально–деятельной «оппозиции». После того как дамы облобызались и поклялись не пакостить друг другу, они обратили взоры на всех прочих членов дачного сообщества. Выявилась специализация: Виктория занялась морально–нравственным обликом соседей, а Елена принялась исследовать их материально–экономическую подноготную.

Вот две характерные сцены.

Постный визит

— Любовь Николаевна, а что за коробки вчера вечером ваш зять из машины доставал?..

Это Виктория в субботу с утра, когда добрые люди только еще выходят из сонного состояния и в пижамах–пеньюарах медитируют над чашкой кофе, уже «проскреблась» к соседской веранде и чинит дознание.

Хозяйка дачи надкусывает бутерброд с колбасой, делает глоток кофе и внятно докладывает:

— Гена привез свой старый «Пентиум». Хочет подсоединить к спутниковому тюнеру.

Виктория поджимает губы. Ей трудно вычленить полезную информацию из всяких там «пентиумов–тюнеров» и поэтому внимание переключается на бутерброд.

— А что это вы, соседушка, в пост едите скоромное?

— Какой пост?

— Петровски–и–й...

— Да неужели? — Любовь Николаевна брезгливо смотрит на колбасу. — Где ж тут мясо? Одни наполнители! Позвольте, отрежу и вам...

Далее к месту будут строки из упомянутой выше зарисовки «Ханжушка»: «Если благодетели по ошибке или незнанию предложат ей отведать что–нибудь из «запрещенного», она тотчас же изображает и лицом, и жестами, и голосом такой нечеловеческий испуг и такое обиженное негодование, что самим благодетелям становится жутко».

Особо тщательно Виктория следит за тем, чтобы никто из соседей не работал по церковным праздникам. Вот и назавтра, в воскресенье, она застает соседского зятя возле кучи чернозема. Приторно заводит:

— Вы, Гена, грешите — в праздничек работаете–е...

— Из чего видно, что я работаю? — Геннадий с усилием налегает на черенок лопаты.

— Копаете–е...

— Ну и что с того, что копаю? Вот если бы сел за компьютер или начал по мобильнику распоряжения отдавать, то это и вправду была бы работа. А лопата для меня — отдых!

— Молитву творить надо.

— Я копал и творил. Пока вы не прервали.

Виктория пунцовеет от обиды, а Гена добавляет:

— Вам бы самим следовало отдохнуть от трудов.

— Каких трудов?

— Неправедных! Таскаетесь по чужим участкам...

«Почем доски брали?»

«Бежит — аж нога за ногу цепляется», — так грубо, но исключительно точно охарактеризовал в одной ситуации способ передвижения Елены Петровны председатель кооператива.

Началось с того, что отпускник Гена решил довести до конца отделку бани. С утра отправился на близлежащее лесопильное предприятие, там неспешно отобрал и увязал в пакеты разномастные рейки–планки, потом нанял в деревне телегу, заодно взял в сельмаге пива и так, довольный и сосредоточенный, въехал верхом на штабеле древесины в ворота дачного кооператива.

Простое счастье городского жителя, вошедшего в роль хозяина...

Иной тактичный человек, став свидетелем подобного зрелища, молча бы пожелал успехов его устроителю и не навязывался бы со своим любопытством. Но у Елены Петровны все, разумеется, наоборот. Причем — в форсированном режиме.

Увидев поворачивающую в проулок груженую телегу, она ударилась следом в такой бег, что два раза споткнулась и повалилась в траву. Не пропустить бы событие, имеющее исключительную информационную насыщенность: кто–то! за чьи–то! деньги! по какой–то! цене! купил! где–то! стройматериалы! и теперь! зачем–то! использует! Ужас как много надо выведать и усвоить.

Страстный вопрошающий вопль раздался еще метров за сорок:

— Почем доски брали?!..

Елена орала вслед телеге так, словно накануне этот груз был злодейски вывезен с ее подворья. Гена поначалу, естественно, молчал, но у стены собственного сарая был все же приперт:

— Почем доски?..

— Какие доски? — Гена заюлил, как мелкий расхититель из киносюжета в «Фитиле».

— Вот эти!

— Здесь нет досок, — Геннадий наглел прямо на глазах.

— А что тогда это?

— Что?.. Вот это — наличники. Это — плинтусы. А вот тут обшивочная вагонка, ее профиль называется «Блок–хаус». Собственно досок как типоразмера товарных пиломатериалов я, к вашему огорчению, сегодня не доставил.

Чувствуя, что теряет инициативу в допросе, Елена перла напролом:

— Почем!!!

Распоясавшийся подследственный решил сострить:

— Что почем? Кубометр, штука или погонный метр?

Елена пошла ва–банк:

— Сколько за все отдали?

Гена сник и покорно вытащил копию чека:

— Если желаете, могу предъявить также декларацию об источниках доходов и справку из бухгалтерии о сумме начисленных мне отпускных. Еще вопросы будут?..

В ответ грохнул хохот — за спиной Елены успели собраться соседи–дачники.

* * *

...Берегись, Гена! Серьезных неприятелей ты себе нажил.