Что показала кардиограмма

Летний день выдался серым и нежарким. Свежо было и в салоне моего внедорожника. Позади остались три с половиной часа пути, но я не чувствовал себя усталым. Уже не раз замечал, что предчувствие хорошего отдыха само по себе придает сил. Свернул с трассы на лесную дорогу и сбросил скорость. По этой ухабистой песчанке, ведущей в наш хуторской поселок, не разгонишься. Да и куда теперь торопиться, если осталось преодолеть всего три километра. 


Проехал всего ничего и вдруг заметил сидевшую на пеньке метрах в десяти от дороги женщину. Она обхватила голову руками и явно нуждалась в помощи. Даже не обратила внимания на стихший шум мотора и не изменила позу, когда я приблизился.

— Вам плохо? — поинтересовался.

Женщина наконец взглянула на меня и тихо произнесла:

— Ничего, посижу еще минут десять и пойду. Голова что-то закружилась.

— Далеко идти? — спросил я.

— Километра два, — показала она рукой в другую сторону от той дороги, на которую мне предстояло свернуть. Я сразу понял, что нам не по пути, но не оставлять же ее одну в таком состоянии. Достал из аптечки сердечные капли и налил незнакомке. Присмотрелся — пожалуй, уже пенсионерка. Строгое сухощавое лицо, скромная, но аккуратная одежда. Скорее всего, крестьянка ездила в этот будний день в райцентр за какой-нибудь справкой и сошла с рейсового автобуса, который дальше по трассе пошел в центральный поселок. 

Женщина попыталась встать, но слегка оступилась, и мне пришлось удержать ее и отвести к машине. Я понял, что рисковать не стоит, и повез ее в больницу райцентра. Я хорошо знаком с главврачом и попросил его взять под личный контроль мою подопечную. Немного задержался, чтобы узнать результаты кардиограммы. Она показала предынфарктное состояние. Пришлось женщину госпитализировать. Я же вскоре снова свернул с шоссе на лесную дорогу, ведущую к усадьбе.

На другой день ближе к вечеру у ворот появился Генрих — смотритель местного Дома охотника и мой давний приятель из местных — и с ходу сообщил:

— А ваша Полька, Иванович, сбежала из больницы.

— Какая Полька? — сразу не понял я.

— Да ладно, Иванович, тут у нас всегда все всё знают. Радио то еще! Все уже в курсе, что вчера вы подобрали Польку, ну Полину Евграфовну, на дороге с сердечным ударом и отвезли в больницу. Так вот она отказалась лечиться, написала заявление, вызвала такси и уехала домой. Дурная баба! — возмущался Генрих. — Подлечилась бы, окрепла…

Я попросил Генриха задержаться и пригласил в беседку. Налил бокал сухого вина и положил пару ломтиков сыра на тарелку. Попросил его подробнее рассказать об этой женщине, но мало пре­успел в этом. Известно о ней немногое. Больше на уровне слухов. Звали с детства Полиной, но прилипло к ней в поселке имя Полька. Работала после школы на местном кирпичном заводе. Влюбилась в командированного сюда бравого украинца и уехала к нему жить куда-то в Прикарпатье. А дальше все рассказывали о ней, переходя на шепот. Вот и Генрих, прищурив глаза, произнес:

— Говорят, когда она там работала почтальоншей, на нее напали несколько мужиков. Ну она их всех и ухандохала. Вроде как никакого суда и разбирательства не было, но там она оставаться не могла, так как муж годом раньше умер. Вот и вернулась Полька в родительский дом. Хата уже года два пустовала, как померли ее старики. 

Генрих ушел, а меня не могла не заинтересовать судьба моей незнакомки. И что это значит — убежала из больницы? Предынфарктное состояние частенько само проходит, но это не шутки. Сердце по-любому надо лечить. 

Через день я управился с делами по хозяйству, и у меня выдалось свободное время. Уточнил у Генриха, где можно найти Польку, и поехал ее навестить. В качестве гостинца взял большого леща, которого выловил утром. 

Дорога в этот полузаброшенный поселок откровенно безобразная. Да жаловаться особо некому. Тут все и всё как бы доживают. Правда, недавно разнеслась весть, будто кто-то из заезжих бизнесменов положил глаз на разрушенный кирпичный завод и думает его возродить. Да еще якобы начнет с дороги.

Мой внедорожник выбрался наконец на более-менее нормальную проселочную дорогу и направился к хутору Польки. Она стояла посреди двора и настороженно смотрела в мою сторону. Узнав, улыбнулась.

— А я уже испугалась, — начала хозяйка. — Думала, бандиты какие приехали меня убивать.

— Зачем жить в такой глухомани, если страшно? — спросил я. 

— Да не страшно, это я так, к слову, — ответила Полина. — Хочу извиниться за больницу, что подвела вас, непослушная. Просто на второй день моя кардиограмма была хорошей, вот я и ушла. Кто же за ними приглядит? — и она указала на пасущихся неподалеку коз и спокойно лежавшего у будки пса. — А не гавкает он, потому что умный, чувствует, кто ко мне с добрыми мыслями приезжает.

Начал накрапывать дождь, и мы пошли в горницу пить чай. Понятно, что я вскоре вывел хозяйку на те самые тяжелые ее воспоминания. Она, по ее словам, сделала исключение для меня и рассказала ту историю. Оказывается, все было не совсем так, как рассказывал Генрих. 

— В тот день я несла деньги пенсионерам в поселок за четыре километра. Тогда они на меня и напали — родной брат моего покойного мужа и его подельник. Оглушили, вырвали сумку. Затем один из них пошел за лопатой, чтобы вырыть яму для меня, а я пришла в себя. Рядом была куча камней. Я изловчилась и одним из них ударила присевшего на корточки спиной ко мне мужчину. Отползла подальше и спряталась. Когда второй увидел окровавленную голову подельника, то испугался и убежал. Мне теперь часто снится та сцена. Бывает, видится и днем. Тогда и начинает болеть сердце. 

Я уже понимал, что растревожил собеседницу, но она выглядела молодчинкой. Поблагодарила за леща и вынесла из погреба банку меда. Показала рукой на сад и сказала:

— В этом году урожай яблок и груш будет небывалый, приезжайте осенью и берите, сколько увезете.

Может быть, и приеду, если не пожалею подвеску своего внедорожника. Я просигналил, и пес у будки таки подхватился, а Полина помахала мне рукой с крыльца. 

Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙ