На этой неделе свой концертный сезон закрыл Государственный камерный оркестр Беларуси под управлением дирижера Евгения Бушкова. Точка поставлена более чем эффектно: на сцене Белгофилармонии вместе с оркестром выступила народная артистка СССР и Грузии, профессор Московской консерватории и Мюнхенской высшей школы музыки, знаменитая пианистка Элисо Вирсаладзе. В Минск с концертом она вернулась спустя 15 лет. Сегодня внучка знаменитой советской пианистки Анастасии Вирсаладзе выступает во многих городах Европы с ведущими оркестрами мира. С огорчением и тревогой Элисо Константиновна следит за переменами, которые происходят в столь дорогом для нее мире классической музыки.
— Я начала заниматься музыкой поздно — в 8 лет. По нынешним временам это уже считается старуха. К счастью, времена тогда были другие, никто не применял ко мне педагогического насилия. У меня всегда было желание играть, не пропало оно и по сей день. А сейчас конкуренция стала просто невероятной, я бы даже сказала, — аномальной. Не только между исполнителями, но и между педагогами, школами, странами. Просто что–то отвратительное происходит... Я вижу, как в юном возрасте молодым музыкантам нравится успех, а потом, когда музыка становится их профессией, они теряют к ней любовь. Сейчас многие выступают как роботы: все чисто сыграно от начала и до конца, но ни один мускул, ни одна струна не дрогнет. Если вы относитесь к музыке как к ремеслу, от которого ждете дохода, — это ужасно, и это видно. К сожалению, так случается все чаще и публика не всегда может отличить подделку от настоящего. Она поддается влиянию СМИ, телевидения, где мелькают одни и те же лица.
— Госпожа Вирсаладзе, а как–то изменилось отношение к классической музыке за последнее время в Грузии?
— Я бы сказала, что интерес вырос. Когда проходят какие–то конкурсы, от первого до последнего тура — полные залы. То, чего нет в Италии, например, или Чехии. Хотя там в каждой деревне проходит свой конкурс, но в зале могут сидеть 2 человека. Или вообще — он пустой, только жюри и конкурсанты. Я недавно вернулась с «Пражской весны» — то же самое: очень мало народу в зале. Меня, к слову, приятно удивили аншлаги в вашей филармонии.
В Грузии сейчас много симфонических оркестров. К нам приезжают очень известные исполнители, есть, как и у вас, солидные фестивали. У меня, например, в прошлом году возобновился международный форум в Телави, который проходил в течение 10 лет и потом прервался. Теперь руководство Грузии выделило два новых рояля Steinwaу для телавинского феста. По–моему, жест красноречивый, когда не для столицы, а для провинциального города покупают такие великолепные инструменты. Видимо, считают, что фестиваль необходим.
— А конкуренция среди молодых грузинских исполнителей настолько же аномальна?
— Абсолютно. И это проблема общемировая. Думаю, причина ее в том, что многие стремятся к быстрому успеху, забывая о том, что музыка — это длинный путь. Только после 25 — 26 лет практики можно говорить о некоей зрелости музыканта. Такой исполнитель морально и психически готов к тому, чтобы двигаться дальше.
— Чего, на ваш взгляд, не хватает молодым исполнителям?
— Достойной финансовой поддержки. Хорошо, если музыкант вырос в обеспеченной семье, а если нет? Даже когда талантливые дети попадают в какие–то фонды, которые им помогают и дают стипендии, все равно — денег не хватает на обучение. Да и любой фонд по большой части просто популяризирует человека. Я сужу по студентам, с которыми занимаюсь в Московской консерватории: они все нуждаются. Максимальная стипендия — 3.000 российских рублей. Прожить на нее невозможно, это совсем ничего. А моя стажерка из Японии, несмотря на то что там произошло землетрясение, снова получила традиционные 30.000 тысяч евро годовой стипендии. Представляете, какая это колоссальная помощь? Конечно, не каждый японец получает столько, для этого нужно быть талантом. Вообще, деньги — очень серьезная проблема для молодого музыканта. Раньше, чтобы попасть на международный конкурс, нужно было пройти невероятно строгий, но творческий отбор. Конечно, попадали не всегда достойные, но ты был полностью обеспечен, а сегодня вы должны полностью сами финансировать свое участие.
— И тем не менее престиж профессии музыканта не упал?
— Судя по всему, нет. У меня очень много талантливых студентов. И люблю их вне зависимости от того, кто насколько одарен. Главное, чтобы человек любил музыку и был ей предан. Не важно, где это происходит — в Москве, Минске или Цюрихе. Стены и границы не важны, мы парим над ними. Учебный процесс везде один и тот же. Есть очень одаренные студенты, но музыку не любят. А бывают не очень способные, но я вижу, что они станут настоящими музыкантами. И пытаюсь объяснить им: если вас когда–нибудь покинет чувство волнения перед концертом — уходите со сцены.
