Правда ли, что стрессы приводят к раку, как близким помочь больному онкологией и как им пережить утрату? Во Всемирный день борьбы против рака на эти и другие вопросы отвечает психолог, руководитель программы психологической помощи центра поддержки онкопациентов «Во имя жизни» Инна Малаш.
– Может ли человек настроить себя психологически на заболевание?
– Что является пусковым механизмом болезни? Точного ответа нет, и не только у меня. На сегодняшний день известны такие причины возникновения рака: физические – радиация, ультрафиолет; химические – различные канцерогенные вещества; биологические – опасные вирусы (например, вирус папилломы человека); и наследственность. Существует связь со стрессом и возникновением онкозаболевания. Об этом говорят исследователи на конференциях и приводят доказательства, есть ряд книг. Я придерживаюсь этой теории. У тех онкопациентов, с которыми я общалась, были сильные стрессовые ситуации незадолго до заболевания: затяжные внутриличностные или межличностные конфликты, переживание смерти близкого человека, развод, потеря любимой работы. Около 70% онкопациентов говорили мне, что знали или предчувствовали, что у них будет рак. Как будто они его уже ждали и ходили на обследование, чтобы подтвердить его и начать бороться.
– Через какие стадии проходит человек и его близкие, когда узнают о диагнозе?
– При онкологическом заболевании мы сталкиваемся с утратой: какой-то части себя, иллюзий, временной потери работоспособности и др. Какие бы утраты с нами не происходили, мы все проходим ряд стадий – от шока до принятия. Не все приходят к принятию, но каждый испытывает шок и отрицание, злость и отчаяние, бессилие и боль. Родственники переживают примерно такие же чувства. Но обращаются за психологической помощью гораздо реже. И чем ближе и дороже заболевший человек, тем сильнее переживания. Замечаю, что иногда родственники переживают болезнь сильнее, чем сам онкопациент. Они тоже проходят те же стадии - шок и отрицание, гнев, торги, депрессия и, наконец, принятие. Принятие – это согласие. Иногда очень трудно внутренне согласиться с тем, что произошло.
Многие говорят: «Хочу, чтобы все было, как раньше». Но болезнь уже есть, и вернуться обратно уже не получится, можно идти либо вперед, либо остановиться. Пока человек жив, он может строить свою жизнь дальше. Нельзя исправить только смерть, а остальное можно. Я знаю довольно много людей, качество жизни которых стало лучше после перенесенного заболевания. Одни взялись за рисование, написание книг, рукоделие, стали получать новое образование, другие начали ценить людей и вещи, на которые раньше не обращали внимания, как пение птиц и новый день.
– Как дети переживают болезнь мамы или папы?
– Родители стараются не говорить детям о своем заболевании. Они хотят защитить ребенка от переживаний. Однако дети чувствуют, что что-то изменилось. Помню, рисунок семилетнего мальчика. На нем были изображены могила и крест. Он сказал: «Видите, что здесь нарисовано? Вот мой самый большой страх». Оказывается, он заметил, что в семье что-то происходит, при нем замолкают, он чувствует, что взрослые чем-то расстроены. Мы с ним разговаривали и нашли то пространство, где он может свой страх и другие чувства разместить. Страх уменьшился и перестал «разрывать» мальчика изнутри.
– У детей другое восприятие болезни, нежели у взрослых?
– Не замечала отличий. Разве в результате своих переживаний дети как будто повзрослели и рано стали мудрыми. Они боятся смерти, как и все. Родители начинают пугаться, когда ребенок говорит о смерти, о злости, о страхе. Они не дают прожить ему эти чувства и выпустить их наружу, поэтому ребенок начинает замыкаться и это может отражаться на его поведении. Они могут вдруг начать драться со сверстниками, плохо учиться, ночью их начинают мучать плохие сны. Многие дети умеют сами себе помогать, могут по несколько раз смотреть мультфильмы, которые помогают пережить непростые чувства, просить перечитать им книгу или во что-то играть (например, в похороны или медицинские процедуры). Все чувства имеют свой объем, они все заканчиваются. Дети это как будто знают и этому еще не разучились, как взрослые.
– Как близким помочь больному?
– Они могут присутствовать рядом, когда он растерян, плачет. Они могут слушать про его отчаяние и страхи, в том числе и страхе смерти. Не перебивать, не отрицать, а просто быть рядом. Родственники и друзья – это хороший ресурс. Одна онкопациентка мне призналась: «Я благодарю своих подруг за то, что они были со мной и не пытались меня развеселить. Они слушали меня и сопереживали, ведь смеяться можно с любым, а плакать не с каждым». Родные могут записать что-то у врача, когда онкопациент растерян, сходить с ним на химиотерапию, если он хочет этого. Но проблема в том, что когда мы помогаем, нам самим нужен ресурс, во время помощи мы тоже можем опустошаться, и тогда уже нам нужна помощь. Из пустого стакана ничего не нальешь. Важно, чтобы родственники тоже это понимали.
Читайте также
– Как родным пережить происходящее?
– Переживания – всегда процесс, он не опция «включить» или «выключить». Как будто есть слова, которые могут уменьшить боль и страдание. Их нет. Испытывать даже такие сильные чувства, порой тяжелые и болезненные, так же нормально, как дышать. Как я говорила, что чувства имеют свой объем и заканчиваются.
– Вам часто приходилось слышать от своих клиентов слова «За что? Для чего мне это?»
– Да, часто, почти каждый мне говорит об этом. Когда говорят «За что?», то это всегда к чувству вины. А так как мы все несовершенные люди и совершаем ошибки и в жизни много искушений, то у каждого есть ответ на этот вопрос. Если мы спрашиваем «Для чего?», то это для ресурса и роста. Избегать горевания могут только те, кто избегает любви. Мы чему-то всегда учимся у страданий, но важно еще и остаться уязвимым для любви. Одна онкопациентка задумалась: «Я хочу понять, читая истории других больных раком, где они берут ресурс, чтобы жить и меняться? И поняла одно: что у каждого ресурс свой. Мне нужно его найти!».
– Можно ли как-нибудь отвлечься от болезни?
– Если человеку поставили диагноз, то он его переживает своим способом. Если пытаться его развлечь и рассмешить, а человек внутри плачет или напуган, находится в неизвестности или отчаянии, может ли это быть помощью? Скорее всего он отдалится. Поверьте, в палатах после операции люди смеются, и я знаю, что некоторые танцуют. Юмор помогает сбросить плохую энергию и напряжение. Но, важно делать это тогда, когда человек этого хочет и к этому готов.
– Если человек долго находился в ремиссии, и вдруг произошел рецидив, то он сильнее переживается?
– Да, иногда, кажется, что чувства обрушиваются с удвоенной силой. Часть людей собираются и находят новые силы и ресурсы для себя. Есть так же те, кто может бояться рецидива, даже если его никогда не будет.
– Что вы чувствуете, когда работаете с онкопациентами?
– Мой профессиональный инструмент – это чувства. Я сопереживаю, я откликаюсь, я могу быть рядом с пациентом в отчаянии, страхе и злости, помогать оплакивать утрату, проживать страх. Для профилактики профессионального выгорания, я обращаюсь за супервизией. Для меня важно быть чувствительной и искренней рядом, но так чтобы это помогало онкопациенту, – это совместный и нелегкий труд.
– Говорят ли у нас о том, что победили болезнь?
– Да, но как мне кажется, очень мало. Например, в Америке есть день выжившего. Он касается не только онкологии, но и любого другого заболевания, которое получилось преодолеть. Люди ходят в фиолетовых майках с табличкой «Я выжил». Они улыбаются и не боятся делиться своей историей. У каждого свой опыт, причем разный. Сегодня все чаще можно выявить рак на ранней стадии. Если вас что-то беспокоит, сходите к врачу, проверьтесь. Кто-то скажет: «Я боюсь». Чего? Неизвестность порождает больше страха! Диагноз либо подтвердится и ты получишь лечение вовремя, либо нет и ты будешь дальше жить, как и раньше. Почему человек тянет год, два, пять? Для онкологии – это очень много! Почему мы говорим борись, когда человек уже болен? Почему нельзя сказать «Пройди обследование»? Ежегодно берите на себя ответственность за свое здоровье. Будьте внимательны к своему телу и здоровью, к своим чувствам и жизни.
