А существует ли терроризм? Не спешите обвинять меня в скудоумии, а лучше попытайтесь дать определение этому кровавому явлению. Вот и задумались, мнения разошлись, разгорелись споры… Единой, мировой дефиниции терроризму пока не дали ни законодатели, ни политики, ни филологи. А нет четкого значения слова — явление, которое оно обозначает, получается размытым, неконкретным… Однако рвутся бомбы, раздаются взрывы, стонут заложники… Это как назвать?! «Вопрос сложный, политический», — качают умными головами иные «демократы». Самое ужасное, но они недалеки от истины: терроризм стал орудием большой политики.
Как тут не вспомнить исто-
рию завоевания крестоносцами Палестины. Тогда на Ближнем Востоке несколько веков рядом с христианскими государствами, в горах, существовала секта ассасинов. Мрачные сектанты промусульманского толка отличались страстью к яростной борьбе с неверными, мастерством в тайных убийствах и ночных нападениях. Другими словами, личностному терроризму. Немало знатных вельмож с крестами на плащах погибло от их кривых ножей, ядов, отравленных стрел… Неужели прославленные в боях рыцари не могли уничтожить горстку головорезов? Наверное, могли, но... Для погрязших в распрях ближневосточных сюзеренов ассасины сделались удобным политическим оружием. Соперника на престол или корону можно было убрать чужими руками, внешне сохраняя дворянское благочестие. Конечно, связи с горцами-киллерами короли и герцоги хранили в страшной тайне.
Впрочем, немало интерес-
ных фактов известно и сегодня. На словах все мировое сообщество борется с терроризмом, экстремизмом, просто насилием, но, как только речь заходит о выдаче преступников, идеи миротворчества превращаются в миф. Закаев вдруг оказывается Робин Гудом, который борется за освобождение своей страны. Только Чечню никто не завоевывал. Да и герой английских баллад сражался с вооруженными людьми шерифа, а женщин и детей как раз оберегал. Но эти нестыковки не мешают Западу причислять чеченских полевых командиров к числу «благородных воинов». Вот Ирландская освободительная армия – это плохо, это террористы.
Прирученные руководители заграничных террористических организаций – хороший рычаг для политического давления. Не прямого, а закулисного. Ведь горстка боевиков способна внести сумятицу в стране, спровоцировать политический и социальный кризисы, а в мутной воде нестабильности отлично ловятся карасики международной политики.
Афганистан до сих пор один из лучших мировых «производителей» боевиков, которые потом появляются почему-то в Чечне, а не в Америке. А вроде бы у афганцев на США причин обижаться больше: целую военную кампанию провели в регионе, якобы для разгрома террористических организаций. Странное сочетание фактов…
— Обеспечить безопасность от терактов возможно. Только необходимы определенные силы, средства и полномочия, — объяснил мне Дмитрий Фонарев, президент российской Национальной ассоциации телохранителей, в прошлом – кадровый офицер 9-го управления КГБ СССР, которое «специализировалось» на охране государственных лиц. По его оценкам, именно полномочий для эффективных действий современным офицерам и не хватает.
Не согласиться с ним сложно. Месяца три назад, будучи в Москве, с удивлением читал на страницах газет отчеты о парламентских прениях. Некоторые «прогрессивные» законотворцы предлагали прописать отдельным пунктом очередность между МВД и ФСБ в руководстве антитеррористическими операциями. Идея обсуждалась на полном серьезе. Кому только в голову пришла мысль попытаться узаконить неразбериху, когда между двумя силовыми российскими ведомствами и без того трений хватает?
Недавно в России приняли
новый закон о борьбе с терроризмом, и сразу понеслась череда ток-шоу. Причем немало общественных деятелей странно ставили вопрос, не слишком ли жесткий закон получился, не переборщили ли с полномочиями, «дарованными» спецподразделениям? Как не вспомнить про «стокгольмский синдром». Заложникам он простителен – «нежность» к боевикам вызвана стрессом. Но лощеные демагоги не похожи на людей, переживших трагедию. Нет, гласность – отличная вещь, как и свобода слова. Но не каждую тему можно обсуждать в формате телешоу. Опять может получиться
песня первой чеченской кампании: «Федералы более жестокие, чем боевики».
А с проповедью подобных постулатов кому захочется бороться с терроризмом? Может, поэтому и стараются иной раз генералы переложить тяжкий воз ответственности с одного ведомства на другое? Ведь антитеррористическая операция – это не весенние маневры, когда все расписано по минутам. Ситуация может по-разному сложиться, да и жертвы практически неизбежны. Профессионалы понимают эту горькую истину войны. А для политиканов – это лишь повод очередной раз блеснуть острой фразой, «пройтись» по людям в погонах и обсудить причины беспокойства в Чечне, которые и так всем понятны: нефть там одна из самых качественных в мире, а главный мировой коллекционер «черного золота» отлично известен. Как известны и источники финансирования правозащитных организаций, обвиняющих во всех грехах исключительно российские спецподразделения.
Во время стажировки в Цент-
ре подготовки специалистов по борьбе с терроризмом и экстремизмом МВД России мне довелось несколько раз общаться с действующими офицерами спецподразделений. Для этих людей Чечня, Беслан, Нальчик стали частью биографии. На репортеров они обычно реагируют хмуро: мол, какую еще сенсацию приехали искать?! Но, когда узнавали, что мы из Беларуси, сразу становились дружелюбнее. Некоторые откровенно говорили, что завидуют белорусским коллегам. И не потому что у нас спокойней.
— У вас порядка больше. Все четко и понятно. Надел погоны – умей принимать решение и за них отвечать. Не можешь – подавай в отставку. Но твои действия будут оценивать профессионалы, а не крикуны-дилетанты с телеэкрана.
Действительно, Беларуси удалось избежать двух тлетворных парадоксов «новейшей» демократии. Во-первых, законодательно политика полностью отделена от уголовного кодекса. Будь поклонником фантастических идей, поддерживай любых политических лидеров, агитируй, пиши статьи – никто мешать не станет. Но взял в руки оружие или подбиваешь схватиться за цевье других – это уже уголовное право. И не важно, какие политические воззрения поддерживаешь: убийство и насилие – это преступление, а политические взгляды могут рассматриваться лишь как мотив. Во-вторых, в республике силовые ведомства отлучены от политических коллизий. Были попытки создавать «идейные» общественные объединения для людей в погонах, но поползновения вовлечь «силовиков» в политические игры вовремя остановили. В таких структурах должен преобладать принцип субординации и единоначалия. Не нравится такой подход, хочется гласности и коллегиальности – выбирай гражданские профессии. Насильно-то погоны никто не надевает.
ВБеларуси ежегодно прово-
дятся комплексные учения по освобождению заложников и обезвреживанию террористических групп. Причем на различных объектах: метрополитен, административное здание, аэропорт… Если присутствуют иностранные коллеги, они неизменно отмечают высокую профессиональную подготовку и белорусских спецподразделений, и членов оперативного штаба. Лица с «чеченским прошлым», находящиеся в международном розыске за участие в бандформированиях, неоднократно пытались использовать Беларусь как транзитную территорию для «проникновения» в Европу. Некоторые даже хотели легализоваться в нашей республике. Такие сомнительные личности тут же задерживались белорусскими спецслужбами и передавались российским властям, как предусмотрено международным договором. Позиция жесткая и, что самое главное, эффективная. Как отмечают аналитики КГБ Беларуси и ФСБ России сегодня «интернациональные» бандиты стараются обходить нашу страну стороной.
На снимках: начальник АТЦ КГБ Беларуси Олег Чернышев; отправка одного из участников чеченских бандформирований на родину; учения по освобождению заложников.
— В Беларуси по Закону «О борьбе с терроризмом» установлен государственный орган, ответственный за проведение антитеррористических операций – КГБ, — комментирует Олег Чернышев, начальник Антитеррористического центра КГБ. – Председатель КГБ назначает руководителя оперативного штаба. Им может быть и представитель МВД (смотря по обстоятельствам), но Комитет госбезопасности все равно играет ключевую роль. В законе заложен принцип единоначалия. Если допустить коллегиальность – пропадет эффективное управление силами и средствами. Также действует ряд закрытых нормативных документов межведомственного характера. В них подробно прописан механизм формирования оперативного штаба, в который входят представители различных министерств и структур, подробно указаны средства, которые могут привлекаться для террористической угрозы, детально разработана организация и проведение антитеррористических операций.
