Фото goloskavkaza.com
Нельзя сказать, что новые санкции способны как-то принципиально навредить России или российско-европейским отношениям. Они имеют, скорее, символический характер, отражая двойственность санкционной европейской политики. С одной стороны, ЕС, и в частности Германия, был одним из главных инициаторов введения санкций против России после событий в Крыму и Донбассе в 2014 году. С другой — в отличие от США, ЕС связан с Россией множеством деловых и экономических связей, по которым санкции не могли не ударить. Именно поэтому европейский подход оказался весьма избирательным, практически не затронув многие чувствительные для бизнеса области, в том числе сотрудничество в нефтегазовой сфере. Именно поэтому в ЕС весьма негативно восприняли законодательную инициативу конгресса США, грозящую ударить по бизнесу европейских компаний, сотрудничающих с Россией.
Вместе с тем единого подхода к политике относительно России в Евросоюзе нет. Это наглядно демонстрируют дебаты по поводу судьбы «Северного потока-2», развернувшиеся в связи с принятием американского закона о санкциях. Этот проект лоббируют в первую очередь Германия и Австрия, корпорации которых вовлечены в его реализацию и которые заинтересованы в бесперебойных поставках российских энергоносителей в обход ненадежных восточноевропейских транзитеров.
Со своей стороны восточноевропейские государства вполне закономерно пытаются торпедировать этот проект – он в перспективе может больно ударить по их карману. Кроме того, в ЕС распространено убеждение, что строительство «Северного потока-2» увеличит энергозависимость от России и противоречит политике диверсификации энергетического рынка Европы. Есть свой интерес и у США, желающих расчистить энергетический рынок Европы для поставок своего сжиженного газа.
Весь этот клубок противоречий на примере одной только энергетической сферы демонстрирует, насколько внутренне слаб и разобщен ЕС, внутри которого сталкивается множество порой взаимоисключающих интересов. И хотя политика санкций в отношении России является долговременной реальностью, а СМИ продолжают исправно пугать европейского обывателя «российской угрозой», споры по поводу границ и содержания этих санкций в Евросоюзе будут продолжаться. Пока установился хрупкий баланс: санкции ощутимы, но все-таки не критичны для двусторонних отношений. Однако из-за внутренней нестабильности ЕС этот баланс всегда может измениться как в ту, так и в другую сторону.
Для России история с сименсовскими турбинами в очередной раз продемонстрировала те риски, которые несет технологическая зависимость от Запада. Собственно, санкции и есть в первую очередь инструмент манипулирования этой зависимостью, избавиться от которой не так-то просто. Можно наладить производство своих аналогов санкционного пармезана или хамона, однако создание полностью самодостаточной экономики — совсем другое дело. Безусловно, политика санкций будет стимулировать развитие импортозамещения в России, и чем чаще будут случаться подобные инциденты, тем более весомыми будут аргументы в пользу этого. Другим возможным ответом России будет углубление сотрудничества с Китаем, который вполне может обеспечить нужды российской экономики своими аналогами европейской продукции и технологий. Чем сильнее ЕС и США будут давить на Москву — тем прочнее будет китайский вектор в российской внешней политике.
Однако экономические процессы инерционны. Санкции запустили процесс переформатирования российско-европейских отношений, однако он будет длительным и достаточно болезненным как для одной, так и для другой стороны.-
