Фото РЕЙТЕРВ Германии, напомню, канцлера выбирают не напрямую: на всеобщих выборах конкурируют партии. Во главе с узнаваемыми лицами, конечно, но в первую очередь все же партии. Если в местном или национальном парламенте ни одна партия не получила убедительного большинства, формируются правящие коалиции. Сейчас, например, Германией управляет «большая коалиция» из Христианско–демократической (ХДС, председателем которой и является фрау Меркель) и Социал–демократической партий (СДПГ). Ради того, чтобы конкурировать с Ангелой Меркель на всеобщих выборах, нынешний глава социал–демократов Мартин Шульц оставил пост председателя Европарламента и вернулся в отечественную политику. Вернулся, казалось, триумфатором и реальным конкурентом фрау канцлерин: сразу после его избрания в январе заговорили об «эффекте Шульца», его личный рейтинг и рейтинг партии буквально взлетели. Но, как показывают выборы в трех немецких землях, локомотив личной популярности всю партию не вытянет.
«Я не волшебник», — сказал Мартин Шульц, комментируя поражение своей партии на выборах в Северном Рейне–Вестфалии. Социал–демократы набрали 31,4% голосов избирателей (минус 7,7% по сравнению с предыдущими выборами), христианские демократы Меркель — 33% (+6,7%). Этот проигрыш особенно чувствителен для Шульца не только потому, что это родная для него земля, но еще и потому, что Северный Рейн–Вестфалия — давний оплот социал–демократов. Начиная с 1966 года христианские демократы возглавляли местное правительство только один срок, с 2005 по 2010 год, а почти 50 лет землей руководили именно социал–демократы. Которые и на нынешние выборы (что земельные, что национальные) пошли с лозунгами о «социальной справедливости».
Казалось бы, все логично: в Северном Рейне–Вестфалии (это самая населенная земля Германии — более 17 млн жителей), в которую входит долина Рура с ее приостановленной добычей угля и закрывающимися предприятиями, уровень безработицы и преступности (обычно между ними есть прямая связь) чуть выше, чем по остальной Германии, ВВП чуть ниже, а на знаменитых автобанах пробок заметно больше. К тому же это земля с наибольшей суммой долгов по сравнению с остальными регионами. Говорить о социальных вопросах в такой ситуации, казалось бы, логично и естественно. Проблема в том, что после стольких лет у власти именно социал–демократов многие обвиняют в том, что эти проблемы не решаются. И что о социальной справедливости они вспоминают и заботиться о простом человеке обещают лишь накануне выборов, а между ними отстаивают интересы большого бизнеса. В 2014 году в Бохуме «Дженерал Моторс» закрыла завод, 52 года производивший «Опель». Социал–демократы не смогли сохранить рабочие места для своих избирателей. Зато сейчас пообещали бороться за права рабочих, обеспечить бесплатные детские сады и новый старт в культурной жизни.
Христианские же демократы Ангелы Меркель основной акцент в предвыборной кампании сделали на усилении безопасности, позиционируя себя как партию закона и порядка. И активно (и, как видим, эффективно) критиковали социал–демократов за то, что из–за плохой работы полиции стали возможны массовые преследования женщин во время новогодней ночи в Кельне в 2015 году (тогда эта земля приняла 21% всех прибывших в Германию беженцев), и за то, что террорист Анис Амри, задавивший грузовиком людей на рождественской ярмарке в Берлине в декабре 2016 года, не был депортирован или задержан несмотря на то, что у спецслужб была информация о его радикализме. И на мой взгляд, этот ход команды Ангелы Меркель нужно признать близким к гениальному. Критиковать местную власть за упущения в обеспечении безопасности (которые, несомненно, были), успешно избегая обсуждения причин, почему в стране оказалось так много мигрантов, которые все эти преступления совершили, — действительно на грани гениальности.
Похоже, Ангела Меркель и ее команда знают немцев лучше, чем они сами себя знают. Быть ей снова канцлером. Кажется, уже и Мартин Шульц смирился со второй ролью. Или с самого начала только на нее и рассчитывал?
