Приспособления в детском и подростковом возрасте были не ахти: тяжелые, быстро ломались. В общем, хватило слез и разочарований:
— Раньше получал ортезы с российскими шинами нашей сборки. Их приходилось часто ремонтировать — не выдерживал металл. Потом мне поставили немецкие шины (пришлось ради этого походить по кабинетам с разными бумажками), они оказались значительно удобнее и долговечнее в два раза.
Максим очень активен и поэтому изнашивает свои “вторые ноги” от и до, едва укладываясь в норматив (одна пара отечественной сборки на два года, импортной — на три). Был опыт протезирования в Швеции, где ему сделали конструкцию из прочного сплава. “Раза в три легче! — с восторгом вспоминает он. — С ними я без проблем отходил шесть лет, вот бы и у нас стали такие делать”.
Если Максим мечтает о лучшем, то Наталье (фамилию одинокая женщина называть побоялась), перенесшей церебральный паралич и нуждающейся в специальной ортопедической обуви, хотелось бы ходить в ней без кровавых мозолей. Но увы: “На нашем протезном заводе сделали слепок с ноги. Сказали, что подошву изготовят не из пробки, а из нового материала. Я была уверена в хорошем результате, а получилось наоборот”. Теперь, летом, она вынуждена ходить в старой зимней обуви: хоть не режет. Наталья сожалеет, что не может оформить заказ в другом месте: “Я не хочу сказать, что у нас плохие специалисты. Они, я вижу, стараются сделать все возможное. Но им, наверное, на всех нас не хватает внимания и, возможно, денег”.
— Часто жалобы бывают необоснованными, — отвечает Иван Волков, директор Белорусского протезно-ортопедического восстановительного центра. — Лечебная обувь и должна зажимать ногу в определенных местах. В этом ее предназначение.
Но, наверное, все-таки не до крови.
Если Наталью не устраивает качество, то Анна Трусевич, инвалид первой группы, страдающая рассеянным склерозом, мечтает о специализированной кровати, которая ей согласно списку технических средств реабилитации бесплатно не положена. Теперь Анна обращается в общественные организации с просьбой помочь.
По-настоящему обиженными себя считают инвалиды третьей группы. Беды те же — отсутствие, к примеру, рук и ног, а льготы другие. Протезы нужно выпрашивать: писать заявление на получение адресной помощи, а за ремонт надо платить из собственного кармана.
Порой и выполнения заказа приходится ждать долго, соглашается Иван Волков: “Нередко комплектующие надо заказывать за границей. Поэтому детали идут к нам иногда от трех месяцев до года”.
Зачем протез человеку? Очевидно, чтобы вернуть его к нормальной жизни. Но ведь сейчас он не получает в полной мере того, что соответствует его потребностям
Обойти центр со всеми его лабораториями, мастерскими, приемными и бассейнами непросто. Заглядываем с начальником технологического отдела Натальей Барсуковой в отделение подгонки колодок, а также на раскройный и затяжной участки: “Недавно на предприятии провели модернизацию: поставили современное оборудование фирм PFAFF и Juki. Делаем ортопедическую обувь. Все из натуральных материалов и вручную: затяжку, подгонку, крой. Я считаю, что у нас красивая обувь. Мне за нее не стыдно”. Кроме ортопедической обуви, стелек, в центре производят бандажи, лифы к протезам грудной железы, сами силиконовые протезы, женские купальники, противорадикулитные пояса, корсеты Шено, кресла-коляски, детские велосипеды, трости, ходунки и многое другое.
— Импортных комплектующих у нас только 10—15 процентов. Мы можем и сами их делать, но покупать за рубежом выгоднее. К примеру, сейчас стоит на учете на изготовление протезов нижних конечностей около семи тысяч человек. Треть из них получает протезы преимущественно из импортных составляющих. В 1990-х годах мы пробовали организовать собственное производство нужных деталей. Руководители тракторного, автомобильного, моторного заводов, где есть литье металла и ковка, поначалу соглашались работать с нами. Но как только узнавали наши небольшие годовые потребности, отказывались. Говорили, что одни только штампы с такими объемами придется окупать около пятидесяти лет. Тогда же мы просчитали, что и протезы стоп лучше заказывать за границей. Долго не проработало и совместное производство коленных модулей в Гомеле. Возникли трудности с поставщиками нержавеющей стали и титановых сплавов.
Если раньше перелом позвонка считался очень серьезной проблемой, то теперь, если не поврежден спинной мозг, пациент на второй день после операции уже сидит, а на десятый — выписывается и самостоятельно передвигается
Заместитель председателя Белорусского общества инвалидов Сергей Дроздовский говорит, что многие все-таки не совсем довольны работой протезно-ортопедического центра. И это не вина руководства предприятия, так устроена сама система, которую нужно было бы поменять уже лет десять назад:
— Сегодня даже эксперты, определяющие нуждаемость инвалида в протезе, исходят не из его реальных потребностей, а из возможностей системы. Утвержденный перечень технических средств для реабилитации, по существу, ограничил выбор для этих людей. Подошел готовый продукт — хорошо, не подошел — мучайся.
Единицы сейчас имеют возможность за собственные средства сделать заказ в Германии или Швейцарии. Один день пребывания там в клинике стоит 600 евро. Сергей Дроздовский говорит:
— Я считаю, что государственные деньги используются неэффективно. Отрасль работает для того, чтобы поддержать себя, а не для того, чтобы существенно улучшить качество жизни инвалидов. Я знаю ситуацию. Работающие инвалиды часто изнашивают протез до срока. Почему-то внешне “восточная” комплектация выглядит так же, как и “западная”, но по качеству гораздо хуже.
Сергей Дроздовский считает: чтобы изменить эту ситуацию, людям на руки нужно давать ваучеры. Таким образом за человеком будет “закреплено” не конкретное изделие, а его стоимость. И каждый сможет сам решать, к какому производителю идти. Конкуренция способна решить многие вопросы. Также нам необходимо создавать фонды, которые уже доказали свою эффективность в других странах. К примеру, в Польше услуги инвалидам оказывают разные, в том числе известные зарубежные организации. Протезы при этом на рынке подорожали, но и качество их улучшилось. То есть сейчас поляки больше озабочены финансовыми проблемами. И если они не решаются на уровне местного самоуправления, гминов, то средства находятся в фондах.
Наряду с экзо- (наружными протезами) существует сегодня огромный рынок и эндопротезов, то есть внутренних, которые вживляются в организм.
— Врачи могут поставить новые позвонки, тазобедренные, коленные, голеностопные, плечевые, локтевые суставы, а также протезы кисти рук и пальцев. Обновить можно крупные кровеносные сосуды, клапаны сердца и многое другое, — поделился информацией главный хирург Минздрава Сергей Зарецкий.
На такие операции у нас очереди от полутора до двух лет. Но если сравнить с заграничной практикой, утверждает главный хирург, то там ожидание длится от трех до пяти лет: “Больше всего в год мы ставим тазобедренных суставов — 5 тысяч, меньше — коленных (полторы тысячи)”.
У нас в стране все виды протезирования бесплатные. Иностранцы же, к примеру, за замену крупного сустава должны заплатить три—пять тысяч долларов.
Самый крупный отечественный производитель эндопротезов — фирма “Альтимед”. В год предприятие выпускает около шести тысяч имплантатов. Средняя их цена 500—700 долларов, максимум около тысячи. Заместитель директора Дмитрий Доста утверждает, что их продукция ничуть не хуже зарубежной, но люди все равно готовы платить в два, а то и в пять раз больше за импортное: “На нашем рынке активно работают дилеры известных зарубежных фирм. Я лично знаю врачей, которые получают свой процент от того, что направляют к ним больных”.
Несчастье может произойти с каждым. Но если человек крепко стоит на ногах, может не только себя обслуживать, но и работать — это выгодно всем. Да, стоит денег, но это такие вложения, которые окупаются сторицей. И сегодня вопрос заключается не в том, какие протезы — наши или зарубежные — лучше. Проблема в другом: как максимально эффективно использовать средства, выделяемые государством, чтобы люди, у которых случилась беда, не чувствовали себя обойденными вниманием и знали, что им предлагают не то, что есть, а самое лучшее.
Мнения
Зинаида Мандровская, депутат Палаты представителей:
— О проблеме обеспечения инвалидов протезами я знаю не понаслышке. Да, в каких-то вопросах мы имеем чуть меньше опыта и возможностей по сравнению с другими развитыми странами, где много для людей с ограниченными возможностями делает, к примеру, бизнес. В частности, речь о благотворительности. Развито там и чувство социальной ответственности. Но не думаю, что нам нужно приглашать иностранцев решать наши проблемы. Нам самим пора разобраться в ситуации. Однако это не значит, что нужно ломать существующую систему. Ее нужно совершенствовать. К тому же если нам резко поменять курс, то наверняка пострадает очень много людей, пока все утрясется. И не факт, что приход иностранных компаний — это наш путь развития. Безусловно, у людей должен быть выбор. Но, когда были попытки выдавать деньги на руки, часто инвалиды тратили их на бытовые нужды. Многие ведь вовсе отказываются ходить на протезах. На мой взгляд, действенная мера — это государственный заказ как на услуги по ухаживанию за инвалидами, так и на производство технических средств реабилитации. Тогда появится конкуренция и расширится рынок. И собственное производство при этом не будет чахнуть, а будет развиваться.
Владимир Поплыко, экономист:
— Судя по тому, что на мои занятия приходит очень мало людей с ограниченными возможностями, я делаю выводы, что для них не созданы соответствующие для этого технические средства, да и сама среда для них, видимо, не очень благоприятная. Наверняка мы в чем-то отстаем от крупных производителей в этой сфере. Но мы можем заимствовать их разработки. Инвалиды должны иметь возможность испытать продукцию разных производителей и выбрать. Но тут все очень непросто. Отдать эту проблему полностью на откуп рынку неправильно. Все-таки она социальная, и государство должно оказывать помощь исходя из своих возможностей. Может, следует продумать и определить более гибкие механизмы распределения субсидий. Посмотреть, какую часть потребителей удовлетворяет отечественная продукция, а какую нет. И работать в этом направлении.
Импульс мысли
Известный немецкий концерн Otto Bock научился делать уникальные изделия. Импульсы мышц в протезе преобразуются в электрический сигнал, и он работает с такой “чуткостью”, что искусственная кисть держит яйцо, и оно при этом остается целым. Американцы пошли еще дальше: конечности приводят в движение электроды, ловящие импульсы мозга. Правда, стоит такая разработка 150 тысяч долларов.
По второму кругу
Предложений в интернете купить бэушную коляску или специализированную кровать, полученные в собесе, предостаточно, с сожалением говорит заместитель председателя Белорусского общества инвалидов Сергей Дроздовский: “Типичный черный рынок! Что поделаешь...”
А вот практичные американцы не гнушаются разбирать старые протезы на винтики-шпунтики, чтобы потом вновь пустить их в дело.
— У нас не устанавливается столько протезов, имплантатов и кардиостимуляторов, чтобы заниматься их переработкой и утилизацией, — считает главный хирург Минздрава Сергей Зарецкий. — К примеру, случаи, когда достается старый протез и устанавливается новый, единичны. Даже с точки зрения налаживания какого-то рынка сбыта это невыгодно.
Ему вторит заместитель директора по лечебной работе Республиканского научно-практического центра “Кардиология” Александр Булгак: “Кардиостимулятор стоимостью около 20 тысяч долларов подлежит утилизации. Повторно его использовать нельзя”.
dev@sb.by
