К слову, появится Николай Петрович и в этой картине – впервые на экране после автомобильной аварии, в которую он попал девять лет назад. О съемках Николая Караченцова, о новой картине Александры Бутор, о том, как она относится к спецэффектам в кино и многом другом, режиссер рассказала специально для “СВ”.
– Александра, вы родом из Северной Осетии, а как оказались в Беларуси?
– Моя мама – осетинка из горного аула. Папа – белорус, служил в Северной Осетии в армии и, встретившись с мамой, остался там жить. В Северной Осетии родились я и два моих брата. Когда мне было три года, родители переехали в Беларусь. Мама всегда мечтала жить в этом краю. Папа построил большой дом в городе Заславле под Минском и перевез семью.
– Не так часто встретишь женщину– режиссера. Что повлияло на выбор вами профессии?
– Не помню, чтобы любила что-то больше, чем кино. Росла на фильмах Нечаева, позже в моей
жизни появились картины Рязанова, Данелии, очень нравились ранние работы Михалкова. К тому же родители были небезразличны к искусству: папа писал стихи, мама много читала. Видимо, творческое начало передалось мне с генами.– Начинали вы на телевидении, потом поступили на «режиссуру кино». Много ли различий в работе?
– Законы драматургии одни и те же, но на телевидении работаешь, как на конвейере. Постоянно должен выдавать информацию, творчество уходит на второй план. А кино – это творчество.
– Когда вы приступили к съемкам фильма «Белые росы. Возвращение», многие не верили, что у вас что-то получится…
– К предложению отнеслась спокойно. Больше волновались люди, работавшие со мной на студии, потому что не знали моей творческой биографии. А у меня был опыт работы на больших игровых проектах – три музыкальных фильма на телеканале ОНТ, много клипов. Для меня съемочная площадка была родным домом. Поэтому не скажу, что растерялась. Просто не могла поверить, что мне доверили такой материал.
– Одним из сюрпризов новых «Белых рос» станет возвращение на экраны Николая Караченцова. Кто настоял, чтобы он появился в картине?
– Я и настояла. Жена Караченцова и он сам отнеслись к предложению как к подарку. А «Белые росы» – один из любимых фильмов Николая Петровича. Он как увидел осветительные приборы, камеру, хлопушку, заплакал… Правда, сниматься в запланированный день Караченцов не смог, вынужден был отправиться на лечение в Китай. И мне стоило больших усилий выбить дополнительный съемочный день и все-таки снять его по возвращении.
– Кого играет Николай Караченцов?
– Того же Ваську Ходоса, что и в первом фильме. Эпизод в финале. В 1990-е годы Маруся отправила мужа на заработки. Он уехал и пропал на долгие годы. А Маруся поняла, как сильно любит его и что любовь дороже денег. И вот после долгих скитаний по свету Васька возвращается домой. В том же костюме, с той же гармошкой. Роль была без слов. Но Николай Петрович произнес: «Это я, Маруся. Я пришел». Услышав это, заплакала вся группа. Оказывается, Караченцову не раз предлагали что-то сыграть, роли специально писали, но, по словам жены, столь деликатного эпизода, где он мог выглядеть достойно, еще не было.
– Картину сдали – вздохнули спокойно?
– Как ни удивительно, картина меня отпустила быстро. Может, потому, что я должна была начинать новый фильм – «Сладкое прощание Веры». Но открыла сценарий и поняла, что его нужно дорабатывать. Мы писали его с соавтором Юлей Гирель год назад, а за год столько всего переживешь, что написанное кажется эмоционально ветхим. И хотя я еще была погружена в «Росы», уже думала о сценарии. И в последний день озвучивания поняла, что нужно делать с «Верой». В ту же ночь села за сценарий. Работа над «Росами» для меня закончилось.
– Что это будет за фильм?
– Психологическая драма, в которой все построено на тончайших чувствах и переживаниях. Это фильм о духовной любви между пожилой женщиной и молодым человеком, которого она заранее попросила организовать свои похороны. Весь мир закован в какие-то рамки – этого нельзя делать, того нельзя любить, что скажут люди!.. Наши персонажи пытаются прорваться сквозь эти комплексы.
– Почему двух героев играют литовские актеры – Юозас Будрайтис и Неле Савиченко-Климене?
– Будрайтис снимается в кино всю жизнь. И у нас был прекрасный опыт работы с ним в «Белых росах». А Неле мне посоветовал Юозас, когда я рассказывала ему о сценарии. Он спросил, какая мне нужна героиня. Я ответила – как Мерил Стрип. Он сразу же назвал Неле. Сегодня, снимая ее в главной роли, каждый день мысленно благодарю Юозаса за эту актрису.
– Есть ли планы на будущее?
– Очень хочу снять фильм о войне. Но не о той, которую показывают в картинах, снятых к 9 Мая. Когда мужчины снимают о войне, появляется ощущение, что они в “войнушку” в детстве не наигрались. Мне же интересна психологическая сторона – что было внутри у людей, до какого предела доходила боль, которую они выдерживали, что ими двигало, как страдания, грязь, кровь, ужас отражались на них. Эти вопросы во мне просто кричат, потому что я против войны, и мне больно за нынешних людей, которые не вынесли никаких уроков из прошлого и продолжают стрелять друг в друга.
– Как относитесь к спецэффектам в кино?
– Нормально. Если они качественные и драматургически оправданы. Мне понравилось, как показаны первые минуты войны в фильме Игоря Угольникова «Брестская крепость». Режиссер мог снять просто бомбежку, взрывы, пылающие дома… Но он показывает сонных людей, в пижамах выбегающих из домов и не понимающих, что происходит. Когда война показывается через эмоции людей, это работает по-другому.
– Профессия режиссера не из легких. Семья одобряет ее?
– Привыкли и относятся к моей работе с пониманием. Единственное, от чего страдают муж с дочерью, так это от моих постоянных рассказов о съемках. У меня после площадки накапливается столько эмоций, что сдержать их невозможно.
— Как отреагируете, если дочка захочет стать режиссером?
— Очень хорошо. Это прекрасная профессия. Да, трудностей хватает. Но если ты сильная женщина, любящая свою профессию, они быстро забываются. Остается лишь ощущение счастья от того, что ты делаешь.
Людмила МИНКЕВИЧ
