Но чем удивить публику, которую уже ничем не удивишь?
Терменвокс. Фото radiola.audioКонечно, терменвоксом! Сенсационный музыкальный инструмент, в котором ни струн, ни клапанов, ни клавиш, а только две антенны, одна из которых отвечает за высоту, а другая за громкость звука. Да какой там инструмент — физический прибор! Измеритель диэлектрической постоянной газов при различных давлениях и температурах — так, кажется, он именовался при рождении. Позже этот принцип использовался для конструирования устройств охранной сигнализации.
И никто бы никогда не заподозрил, что эта рогатая штуковина может использоваться в музыкальных целях. Но изобретатель Лев Термен был не только дипломированным физиком, но и виолончелистом, выпускником Петербургской консерватории. Он понял, что изобрел музыкальный инструмент, и сам придумал, как на нем играть. Все нынешние терменвоксисты — ученики его самого, его детей и внуков.
Первый концерт он дал в ноябре 1920 года на заседании кружка механиков имени Кирпичева. А второй — у Ленина в Кремле. Вождь мирового пролетариата чрезвычайно заинтересовался терменвоксом и даже исполнил на нем «Жаворонка» Глинки. Жаль, что не нашелся художник, который запечатлел бы на полотне этот знаменательный момент.
Поклонниками терменвокса были Чарли Чаплин и Альберт Эйнштейн. А Иосиф Шиллингер — учитель Джорджа Гершвина, Бенни Гудмена и Гленна Миллера — написал для терменвокса с оркестром «Аэрофоническую сюиту». Не прошли мимо терменвокса и рок–музыканты. В 1968 — 1969 годах американская группа Lothar and the Hand People выпустила два альбома в спейс–психоделическом стиле. Но настоящий бум начался после того, как терменвокс был использован в «межзвездном послании», отправленном в 2001 году нашим гипотетическим братьям по разуму. Он зазвучал в кино, сериалах, на концертных эстрадах...
А нынче терменвокс впервые пожаловал в Минск. Его белорусский дебют состоялся в рамках фестиваля «Минская весна–2017», в концерте Государственного камерного оркестра Беларуси под управлением Евгения Бушкова. В качестве солистки была приглашена Олеся Ростовская — композитор, органистка (между прочим, ученица основателя оркестра, давно уже покойного Олега Янченко) и блистательная исполнительница на терменвоксе.
В концерте прозвучали самые разные сочинения. В «Мелодии» Глюка терменвокс доказал, что умеет петь, в «Соловье» Алябьева — что ему подвластны чудеса музыкальной акробатики, в пьесе Олеси Ростовской под названием «Спелеон» («Пещера») — что его тембр способен рисовать самые фантастические картины. Во Второй симфонии Онеггера с ее размышлениями о войне, жизни и смерти он сумел подняться до вершин философии и трагизма.
Так что знакомство с терменвоксом явно удалось. И я думаю, интерес к нему у слушателей будет только расти.
Были этой весной и другие удивительные музыкальные встречи. Например, мини–фестиваль «Мандолиниссимо», в котором на одной сцене выступили белорусские и французские артисты. Мне больше всего запомнилась «Герника» 32–летнего французского композитора Винсента Бир–Демандера, посвященная трагедии Второй мировой войны. Никогда бы не подумала, что неаполитанский оркестр (состоящий из мандолин, гитар и контрабаса) способен звучать с такой драматической силой. Ведь чаще всего такие коллективы исполняют незатейливую танцевальную музыку, максимум — переложения классики. Недаром Неаполитанский оркестр Белорусского союза музыкальных деятелей, которым руководит Николай Марецкий, называется «Экспрессия» — то есть выразительность и страсть.
Выразительность и страсть и есть самое удивительное в искусстве. И не важно, на чем играет музыкант — на скрипке за миллион или на губной гармонике.
juliaandr@gmail.com
