Удивительно, но пробиться на сцену Людмиле удалось далеко не сразу. В московский театральный не принимали несколько лет: «Когда поняла, что годы идут, а «Щука» и «Щепка» мне по–прежнему не светят, решила: раз Москва не судьба, так, может, попробовать себя в Минске?..»
— Моя история совсем простая. Как и многие девочки, в детстве страстно мечтала о карьере артистки. Поэтому, насмотревшись телевизора, сразу после школы отправилась из родных Барановичей в Москву, где по очереди обошла все театральные училища. И везде срезалась. Никак не могла понять: почему? Что я делаю не так? Как–то на меня обратил внимание педагог Школы–студии МХАТ Авангард Леонтьев: «Ваша проблема в том, что у вас нет репертуара. Из–за чего я не понимаю, какая вы, каких героинь можете играть...» Леонтьев — человек небезразличный, ему не все равно, кто и зачем к нему приходит. Он объяснил мне, что почитать, как готовиться к экзаменам, если я хочу поступить пусть не на этот, но на следующий год. Благодаря ему я открыла для себя Серебряный век, творчество Ахматовой, Цветаевой.
Вторым мэтром, который в меня поверил, был Владимир Мищанчук. После того как я вернулась в Минск и поступила в институт культуры, он пришел на один из экзаменов. Увидел меня и сразу же позвал к себе на курс в академию искусств. Это было такое счастье! Казалось, наконец сбылась моя заветная мечта. А потом я вдруг узнаю, что беременна... Помню, Владимир Андреевич меня успокаивал: «Ничего, родишь и вернешься». Слава богу, все получилось: я родила дочку, продолжила учебу и после окончания академии попала в РТБД.
«Тры Жызэлі».— В последнее время афиша театра пестрит именами молодых режиссеров и драматургов. Вы, говорят, первая среди тех, кто активно поддерживает курс на омоложение труппы и репертуарной политики...
— Работа с молодежью мобилизует, заставляет собираться. Пусть они пока не совсем опытны, зато берут зрителя своей бешеной энергетикой, которую публика, поверьте, чувствует очень хорошо. Эта энергетика, увы, свойственна только молодому поколению. Старшее работает за счет мастерства. Иногда я вспоминаю свои студенческие годы. Мы были менее смелыми, более послушными, слепо доверяли режиссеру. Сейчас у молодежи есть возможность смотреть, узнавать, открывать. Она может работать в любом материале, бесконечно фонтанировать идеями.
Сегодня, например, мы сотрудничаем с Евгением Корнягом. Он был режиссером по пластике в «Пеликане», сейчас работает с Екатериной Аверковой над «Синдромом Медеи» по пьесе Юлии Чернявской. То, что он делает, это не драматический театр. Это, по сути, его авторский театр. И любой актер, который за эксперимент, движение вперед, сочтет за честь поработать с ним. Но таких, как Корняг, единицы. Молодым мешает наша закостеневшая, годами действующая система. Вот где сегодня в Минске, кроме РТБД, можно посмотреть спектакли молодых режиссеров по пьесам молодых драматургов?
«Гэта ўсё яна».— В молодежном театре, например. Их последние премьеры — «Саша, вынеси мусор» Дмитрия Богославского и DreamWorks по пьесе Вырыпаева — как раз попадают под ваше описание.
— Молодежный театр — это скорее исключение из общего правила, там нет, как вы знаете, худрука. Спектакль «Саша, вынеси мусор» изначально задумывался как эксперимент в маленьком зале. У Димы Богославского уже было имя в московском и киевском театральных кругах, и, возможно, это сыграло свою роль. Можно, конечно, ставить спектакли и здесь. Но помощи от государства в этом деле будет недостаточно. Саша Марченко, например, собирал деньги на «Опиум» с помощью краудфандинга. Средства нашли, спектакль вышел, но трудности с прокатом, площадкой по–прежнему есть.
Я вижу проблему еще и в том, что режиссеры старшего поколения, которые сейчас заняли места худруков, неохотно дают работать молодежи. Может, боятся конкуренции. А может, просто привыкли к нашей благодарной публике, которая будет аплодировать каждому спектаклю? Независимые же проекты необходимы, чтобы воспитывать требовательного зрителя — умного, думающего. Для меня вообще все спектакли, театры делятся на «живые» и «мертвые».
«Дзед».— РТБД — «живой» театр?
— Безусловно. Во–первых, он молодой по возрасту (1 февраля театр отметил 25–летие — Прим. автора). Во–вторых, по своей аудитории. 60% наших зрителей и артистов — это молодежь. И если есть молодые люди, которые играют, работают, театр жив.
— Что, на ваш взгляд, отличает РТБД от остальных?
— У любого театра есть свое лицо, органика. У нас репутация театра–дома и маленькая сцена, которую я обожаю. Благодаря этой камерности любая постановка превращается в разговор тет–а–тет со зрителем — это избавляет нас от дурной театральщины. Да, у нас нет каких–то технических фишечек, но мы берем материалом, актерской искренностью. Молодостью, в конце концов.
«Пелікан».
Вторая сильнейшая сторона — это белорусская драматургия. В последнее время появилась целая плеяда молодых авторов — Богославский, Рудковский, Пряжко, Стешик, Рассолько, которые уже трижды поставлены в Питере, Москве, Европе, но только–только дошли до нас. Они пишут об общечеловеческих ценностях, однако их истории все равно пропитаны нашей средой, ее реалиями. Например, спектакль по пьесе Андрея Иванова «Это все она» до нас был поставлен в России, Латинской Америке, Чехии и только в прошлом сезоне в РТБД. Это работа, которой я очень горжусь и которую расцениваю как подарок. Сейчас я перехожу на возрастные роли, молодых героинь, слава богу, уже отыграла. Я уж в том возрасте, когда хочется играть взрослых, сильных, смелых, опытных женщин. И сегодня появилось больше пространства для характерных ролей. В этом смысле два последних сезона для меня — подарок и невероятное счастье.
leonovich@sb.by
Советская Белоруссия № 25 (25160). Вторник, 7 февраля 2017
