Игорь Корнелюк приоткрыл секреты своей музыкальной кухн

Композитор Игорь Корнелюк, кстати, наш с вами земляк (он уроженец Брестчины), стал мегапопулярным еще в 1980-е благодаря своим многочисленным хитам “Билет на балет”, “Дожди”, “Ходим по Парижу”, “Мало ли”. Сегодня Игорь Евгеньевич находится словно в тени: по “ящику” не светится, ни в каких жюри не заседает. Но производит впечатление счастливого и гармоничного человека. На самом деле он активно пишет музыку для кино: “Я 15 лет не был в отпуске и горжусь этим, еще не закончил предыдущие заказы, а есть уже новые на несколько лет вперед...”


Недавно Игорь Корнелюк приезжал в Минск, чтобы поздравить с 90-летием Михаила Солопова, у которого он учился в Брестском музыкальном училище. Именно Солопов, услышав как-то в гостях талантливого кучерявого мальчика, сказал его родителям: “Если не отдадите ребенка в музыкальную школу, это будет преступлением”. В интервью “НГ” композитор рассказал, как пришел в кино и легко ли сочинять музыку для современных фильмов.

— Игорь Евгеньевич, в кино вы, похоже, хорошо сработались с Владимиром Бортко: “Бандитский Петербург”, “Идиот”, “Мастер и Маргарита”, “Тарас Бульба”. Можно ли сказать, что он — ваш режиссер?

— Наверное, да. Мы с ним серьезно относимся к работе. Я очень благодарен Володе Бортко за то, что он в свое время позвал меня работать в кино. Мне этого давно хотелось.

— А в касту кинокомпозиторов сложно попасть?

— Сейчас нет. Кино стало продюсерским, кто платит, тот и заказывает музыку. Причем в прямом смысле слова. Когда Бортко пригласил меня на “Бандитский Петербург”, продюсеры были настроены по отношению ко мне крайне негативно: “Володя, кого ты зовешь! Это же Корнелюк — “Дожди”, “Билет на балет”. Это несерьезно. У нас современная бандитская сага...” Но Бортко настоял на своем. И в процессе работы чему-то меня даже научил, потому что он очень музыкальный человек.

Мне приходилось многое проходить экстерном. И продюсер, который был категорически против моей кандидатуры, надо отдать ему должное, когда мы сделали фильм, позвонил, поздравил и извинился. Сказал, что снимает все свои претензии и очень мне благодарен.

Но когда Бортко стал делать “Идиота”, возникла та же проблема. “Корнелюк? — переспросили продюсеры. — Вы с ума сошли! Это же “Бандитский Петербург”! А у нас — классика, мы по Достоевскому собираемся снимать кино! Тут нужен композитор совершенно другого масштаба...” Впрочем, после “Идиота” претензий и проблем подобного рода уже не возникало.

— Можно научить сочинять музыку?

— Можно научить технологии, ремеслу, каким-то техническим моментам. Знаете, я в свое время читал переписку Чайковского с Танеевым. И если отбросить вводные абзацы про здоровье, детишек и прочее, дальше Чайковский пишет ему приблизительно следующее. Старик, вот послушал я твое сочинение. Все замечательно, но зря ты в восемнадцатой цифре удвоил виолончели фаготами. Потому что у фаготов в этом регистре гортанный звук, и они не дают эффекта растворения, который здесь нужен.

Я бы на твоем месте здесь использовал бас-кларнет. И имей в виду, что медь все-таки должна звучать ровнее, есть небольшие провалы...

Вот этому всему научить можно, а музыке, думаю, нет. Это язык чувств. Как объяснить, почему между одними звуками пробежала искра, вызвала эмоцию и отклик у слушателя, а между другими — нет? И в чем тут секрет, не знает никто.

Это все относится к нематериальным вещам. Ты открываешь какой-то шлюз и общаешься с небом. Всегда долго ищешь, долго играешь, понимаешь — что-то не то. Формально, формально, формально... Потом вдруг находится какая-то интонация. Иногда она очень долго не находится. Например, главную мелодию для “Бандитского Петербурга” — “Город, которого нет” — я искал два месяца. Я четко понимал, каким должно быть впечатление от нее.

— И что стало отправной точкой в ее создании?

— Я прочитал сценарий. Мне сказали, что песня должна прозвучать в момент когда героиня Ольги Дроздовой сидит уже на Босфоре и ждет ребят, а они не приедут, потому что погибли, но она об этом еще не знает.

По закону подлости, естественно, в такие моменты сочиняется все что угодно, кроме того что нужно. Поэтому сочинение музыки — процесс долгий. Надо быть упорным и добиваться того, чего хочешь. Увы, это не всегда получается.

Иногда про музыкантов говорят, что, дескать, в молодости писали, а потом исписались. Я в это не верю. Не бывает такого. Талант для меня — величина математическая, существующая по принципу цифры, он или есть, или его нет. Это всегда или 1 или 0. Середины нет. Но уж если Господь Бог дал тебе понять, что у тебя есть талант, будь добр — отработай! И это должно нести в себе характер игры, потому что все искусство носит в себе характер игры. Это чувство важно в себе сохранить. И вот потом уже начинаются не только радости творчества, но и его муки. Потому что творчество — это диалектика. Все должно быть уравновешенно: чтобы поймать ощущение легкости и этой игры, ты должен как следует потрудиться.