– У каждого человека, по большому счету, и у каждого народа есть раны, боль которых не проходит. Она может притупиться и снова, но потом уже с большей силой, давать о себе знать. Такая боль – Чернобыль. 35 лет прошло... И мнение "время лечит" здесь точно не к месту. Но в очередной раз можно было убедиться, что во всем едва ли не главную роль играет человек, – отметила парламентарий.
Она процитировала академика Валерия Легасова:
– Авария всегда развивается по определенным стадиям. Сначала количественное накопление ошибок, потом некий инициирующий момент, образование нештатной ситуации, потом – непредвиденные действия персонала по стабилизации ситуации, и аварийный процесс оказывается необратимым. Так было в Бхопале (1984 год, крупнейшая по числу жертв техногенная катастрофа на химзаводе в Индии), так было и в Чернобыле.
По мнению Ирины Довгало, если бы трагедия произошла на 5–10 лет позже, ее последствия были бы значительно страшнее:
– Ведь был Советский Союз, а, соответственно, решения принимались централизованно, обязательные для всех. А после развала Союза все «самостоятельные». И вряд ли можно было бы достичь договоренностей и решений, которые устраивали всех. Чернобыль еще очень долго будет напоминать о себе. Да, аварийный блок закрыт новым саркофагом. Говорят, что он простоит сто лет. Но надо помнить, что нашим потомкам предстоит решать проблемы, которые мы пока решить не можем.
Это был высший урок нравственности, и большинство с честью выдерживало испытания.
Парламентарий обращает внимание, что 35 лет назад вряд ли мог кто-то даже предположить, что в одних из самых пострадавших районов будет не просто возрождаться жизнь, а даже возвращаться в севооборот пахотные земли.
– Сохранить здоровье людей – как это сделать в условиях радиации?
О необходимости создания специализированного медучреждения заговорили практически сразу же после аварии. Но так уж сложилась история, что центр, рассчитанный и на россиян, и на украинцев, белорусам пришлось строить уже самим. В Гомеле.
– За союзные средства успели возвести только фундамент, а после развала Союза финансирование прекратилось. Никто и никакие средства не вкладывал в его строительство. И какие бы скептики и тролли ни очерняли все, что делается для минимизации последствий этой страшной катастрофы, но здесь нужно отдать должное государственному подходу именно нашей страны. И в 2002 году Республиканский научно-практический центр радиационной медицины и экологии человека открыл свои двери всем. Да, именно всем. И мы не делили и не делим на своих и не своих. Медицинская помощь на высочайшем профессиональном уровне оказывается всем, – подчеркнула Ирина Довгало.
По ее словам, аналогов Гомельскому центру радиационной медицины на всем постсоветском пространстве нет. Государственные программы по преодолению последствий на ЧАЭС реализуются и сейчас:
– Идут годы, и уже спустя три с половиной десятилетия после аварии покинутая людьми зона отчуждения превратилась в настоящий заповедник. Там живут медведи, водятся волки и рыси, дикие кабаны, разводят лошадей, не считая пары сотен видов птиц. Кто бы мог подумать, но сюда приезжают туристы...
Районные центры Гомельщины, пострадавшие в большей степени, – красивейшие уголки нашей страны. Но все, что произошло тогда, в 1986 году, должно еще и еще раз заставлять задуматься, что нужно делать, чтобы никогда трагедия не повторилась.
Фото: архив БЕЛТА
