У моей Дашки на курорте был друг. Робкий мальчик. Из–за лишнего веса он даже боялся майку снять. Так и плавал. И вот Дарья моя ходила–грустила, я ей предлагаю — поиграй с Гошей. А Гоша один, как поплавок в море, нырнет–вынырнет. Она посмотрела–посидела, что–то там взвесила внутри себя и «ага!». Так и подружились. И вот Гоша уже стащил из детского клуба воздушного змея, которого они с Дашкой благополучно утопили в море, приволок из бара нарядные коктейли и штук двадцать зонтиков для украшения бокалов, снял, наконец, свою майку, и они покатились наперегонки с горок в аквапарке. И вниз головой, и боком, и с разбегу. А когда воду на горках выключили (аквапарк работал по часам), дети изобрели отличный способ кататься: Гоша в своей майке намокал хорошенько и ехал первым, а следом Дашка по мокрому следу. Я смотрела, как пацан наливался уверенностью, и записывала в свой невидимый блокнот одну простую истину, к осмыслению которой в последнее время часто возвращаюсь.
И из отпуска мы вернулись. Уже даже прошло много времени. Гоша, конечно, все забыть не может каникулы, где он был таким необычным для самого себя. И Даша вспоминает, как здорово друг подхватывал любую ее инициативу, развивал и воплощал. Я думаю об отношениях женщины и мужчины. Да и вообще... О миссии руководителя, друга, родителя. Понимаю, что талант человеческий, самый главный и важный, заключается в том, чтобы позволять потенциалу людей, которые оказываются рядом с тобой, раскрываться. Быть искрой, благодатной почвой, поводом и причиной.
Люди, скорее всего, и не вспомнят, какие у тебя недостатки (целлюлит?!), если рядом с тобой они сами себе казались прекрасными, совершали невообразимое. По–моему, это самый человеколюбивый способ быть успешным и востребованным в этой жизни. Но так просто это удается лишь детям, когда запросто можно отдать пальму первенства другому, восхищаться его талантами, уходя в тень, и даже не думать — а вот если бы не я!
Эта мысль о главенстве, больное самолюбие все портят. Женщины хотят околдовать мужчину своей мечты, быть манкими, пленять, принимать дары и любовь. Но за всем этим стоит только личная заинтересованность, нет вселенной Лили Брик. Знаете, кстати, что она любила лишь безвестных поэтов, когда те становились признанными гениями, Лиля вздыхала: «Бедняжки, они опустились до собственного успеха». И еще: «Скольким моим мужчинам уже открыли музеи». Когда Пабло Неруда прислал Брик двенадцать бутылок кьянти, перевязанных разноцветными лентами, с письмом, в котором говорилось, что вот, мол, двенадцать чилийских поэтов написали стихи, посвященные Лиле, она лишь вздохнула: «Господи, двенадцать поэтов... Откуда их столько в Чили?»
Лиля вдохновляла тем, что искренне любила, восхищалась и верила лишь в одного–единственного Осю, Володю, Виталия и Васю. Им без нее оставался край... И даже Ахматова, считавшая Брик драной кошкой (в силу личных причин), страдала и писала, чтобы оно потом ушло в библиотеки, в века, стало классикой.
Иногда меня посещает мысль о том, что полю нашей планеты было отмеряно души, как полотна, ровно пять метров и ни сантиметра больше. Хочешь — одно платье шей, хочешь — семь миллиардов. Чем больше людей, тем мельче души. Выше скорости, глубины меньше. Много света, мало огня. Но каким–то невообразимым усилием воли мы можем все наладить. В этом ритме, с этим количеством ничем не обеспеченных купюр и мнимых ценностей, с этими нашими детьми, погруженными в виртуальные реальности, мы должны сообразить, что наше счастье крепко завязано на отношениях с другими людьми. И откроется нам оно лишь как следствие человеколюбия. Бескорыстной веры и любви к человеку, которая станет источником роста этого самого куска полотна, отреза души.
Иначе выйдем в ноль и закончимся.
Т.С.
sulimovna@ramnler.ru
Советская Белоруссия № 114 (24996). Пятница, 17 июня 2016
