(Окончание. Начало в №№ 155, 156, 157.)
Часть 4
Увлекательное приключение и сомнительная авантюра в Одессе, городе, воспетом многими замечательными писателями, поэтами и прочими творческими личностями, кажется, шагают вместе. Вы не поверите, но стоило мне, любознательной белорусской туристке, утром отправиться в Одесский музей западного и восточного искусства: очень уж хотелось взглянуть на лучшее в его собрании полотно — «Взятие Христа под стражу, или Поцелуй Иуды» работы Микеланджело да Караваджо. И, пожалуйста! В тот же вечер его кто–то умыкнул. Холст неизвестные вырезали прямо из рамы. И лишь печальный обрывок шедевра, словно обломок мачты потерпевшего крушение корабля, остался на месте преступления...
Хорошо хоть придумывать алиби не пришлось. Конечно, по всем канонам голливудских боевиков любому посетителю музея в тот злополучный день расспросов в полицейском участке наверняка было бы не избежать. Но реальность прозаичнее экранизаций. Дело в том, что камеры видеонаблюдения во время затянувшегося ремонта в музее были неисправны. Поэтому теперь даже свидетелей найти сложно. А воров, понятно, и вовсе ищи–свищи.
«Джентльмены удачи», по заверениям местных обывателей, снуют по городу с неиссякаемым энтузиазмом — и по пляжам, и по гостиницам, и по вокзалу. Эх, нет на этих праправнуков Бени Крика обаятельного и неподкупного Давида Гоцмана, — вспомнила я следователя без страха и упрека из сериала «Ликвидация». Далеко до него нынешним упитанным на хорошем херсонском и полтавском сале с чесноком сотрудникам милиции, которые встречались мне на одесских улицах, даже до наивного героя Дмитрия Харатьяна из «Зеленого фургона». «Щипачей» на «Привозе» — и тех не очень–то ловят. Может, недосуг? То ли дело проверять документы у приезжих студентов. Занятие куда более благородное и благодарное. «Паспорта нету — гони монету»...
Там же, на «Привозе», приходят в голову совсем уж философские мысли. Само прошлое, кажется, безвозвратно ускользает от одесситов, как воришка от нерасторопной милиции. Давно не встретишь здесь языкастую мадам Стороженко из чудесной повести Валентина Катаева «Белеет парус одинокий» с ее коронным: «Таких бычков вы нигде не будете иметь!» Бычков на «Привозе», пожалуй, «иметь» еще можно — и креветок, и скумбрию. Но голосистых теток, готовых азартно торговаться часами, сменили у прилавков скучающие девицы в джинсах и скупые на эмоции молдаване–перекупщики. С ними не то что поторговаться, слово лишнее сказать опасаешься. «Неча выбирать, не нравится — уходи!» — скажут как отрежут. Воспетой Марком Бернесом кефали, увы, почти уже не осталось даже в море. А шаланды, которые «в Одессу Костя приводил» и о которых говорили когда–то: «Шаланда без паруса, как человек без души», тоже смыло давно с Черноморского побережья. Водные просторы вблизи пляжей заняли другие — скутеры, катамараны, «зеленые бананы». Прокатиться на таком стоит 20 — 40 гривен (примерно 4 — 8 долларов). Силюсь представить, какой поворот приобрела бы знаменитая сценка погони и допроса с пристрастием из «Золотого теленка» в современном прочтении. «Глуши мотор! — кричал бы, вероятно, Бендер Скумбриевичу. — Дальше Анталии все равно не уплывешь! Это я тебе говорю, турецкоподданный!»
А впрочем, для великого комбинатора Остапа Сулеймановича нашлось бы сейчас, возможно, куда более интересное и безопасное занятие, нежели гоняться за подпольными миллионерами. Стал бы ресторатором, например, открыл кафе–кондитерскую. Наподобие легендарной «Фанкони». Там на открытой террасе за чашечкой кофе сиживали Бунин, Куприн, Чехов, Гумилев. И на месте которой в клубе военморов им. тов. Шмидта собирались беспокойные «пикейные жилеты» в романе Ильфа и Петрова. Правда, сегодня заведений с таким названием расплодилось множество, как когда–то детей известного революционера лейтенанта Шмидта. Мне самой встретились несколько: на Екатерининской и на Филатова, в Аркадии и на Французском бульваре. Поди разберись, какое из них подлинное?
...Нет нынче места в Одессе даже почтенным биндюжникам. На Скотском рынке, что на Молдаванке, во времена Бабеля торговали они лошадьми, коровами, свиньями, верблюдами, мулами, ослами, волами. Даже охотничьими собаками и почтовыми голубями... Жили взахлеб, по ночам ломали кровати, у каждого было по десять детей. И все мысли у них, вероятно, были, как у отца Бени Крика, короля одесской мафии — Менделя, «об выпить хорошую стопку водки, об дать кому–нибудь по морде, об своих конях — и ничего больше». Теперь рынок отреставрировали, назвали Новым Староконным. Взамен обветшавших выстроили крытые торговые ряды и двухъярусные павильоны. И теперь уже совсем другие торговцы на рядах предлагают сантехнику и посуду, специи. Даже памятник–фонтан на облагороженной и оттого какой–то обезвоженной территории появился. Паренек в обнимку с лошадью символизирует человечность, доброту и любовь. Зато на мемориальной доске самому Исааку Бабелю на Ришельевской, 17 почему–то долго не могли исправить неправильно указанную дату смерти... Потому что погиб певец Молдаванки и Малой Ришельевской в темном и обрызганном кровью подвале Лубянской тюрьмы...
А знаете, если и остались еще биндюжники в образе таксистов, например, любимая пивная, ставшая «фирменной», им вряд ли нынче по карману. Любовно выписанный Куприным в рассказе «Гамбринус» как будто все тот же. Манит случайных посетителей столами–бочками, затхлым духом подземелья, витиеватыми узорами на вспотевших стенах. Еще появилась здесь собственная пивоварня. А место Сашки–скрипача, от музыки которого ноги у матросов сами пускались в пляс, а барышни кричали: «Сашечка, вы должны непременно от мене выпить... нет–нет–нет, я вас просю. И потом сыграйте «куку–вас!», конечно, занял другой комедиант, который поет и гримасничает. Но откушать шашлычок с салатом под пиво за 280 гривен на двоих (чуть больше 55 долларов) в выкупленном иностранцами заведении по карману уже не всем. И даже завсегдатая, случись с ним «декохт» — полное безденежье, никто не накормит под честное слово вареными раками — не те времена. В нынешней Одессе, по–моему, даже Богу не верят, не то что «всяким шарамыгам».
«Вздорожали» и другие памятные места в городе. Стоимость проживания в гостинице «Лондонская» на Приморском бульваре, где останавливались Куприн и Чехов, Маяковский и Катаев, колеблется от 100 до 500 долларов в сутки. На дверях одного из «люксов» табличка — «Здесь жил Леонид Утесов». Боюсь, не всем по средствам прилечь на кровать первого джазмена СССР. Разве что в качестве слабого утешения можно присесть на лавочку рядом со скульптурой Леонида Осиповича в центре Одессы. Бесплатно и сердито.
...Полотно Караваджо, хочется верить, рано или поздно вернется в экспозицию Одесского музея западного и восточного искусства. Но, увы, вернуть прошлое невозможно. Сейчас, правда, собрались реконструировать знаменитую Молдаванку. Получится ли? Кто знает... Уезжая из Одессы, я мысленно прощаюсь с гигантскими деревьями–платанами, с кое–где уцелевшими колодцами в двориках, с голубятнями. И верю, что увижу их еще. Одессу забыть невозможно...
Минск — Одесса – Минск.
