Для ветерана войны Ивана Коблова это свой, пусть и давно осиротевший, дом
…Короткий стук в дверь, и тут же за окошком раздается голос: «Иду, иду…» С двумя палочками в руках нас встречает хозяин — Иван Алексеевич вот уже несколько лет живет в деревне Дреколье Витебского района один.
— Вы разговор о соцработнике можете и не заводить, — предупреждает меня глава Мазоловского сельисполкома Леонид Дубина. — Сколько ни пытались уломать пенсионера — не получается. Отказывается от помощи, и все тут!
— Опять мне помощников навязывать будете? — услышав, видимо, наши реплики, вмешивается дедушка, у которого с чем-чем, а со слухом все в порядке. — Я же давно уже сказал: мне никого не надо. Справлялся и буду справляться сам. Мой дом — моя крепость. А то выдумали тут: работника… Как в панские времена! И на соцкойку не пойду — даже не надейтесь, — сказал как отрезал.
Небольшое замешательство гостей после столь категоричного монолога от глаз хозяина не укрылось. И он «добивает» настойчивых визитеров еще одним «залпом».
— Жениться вот подумываю, — сообщает и хитрющим взглядом за реакцией следит. — Поговаривают, в соседних Хайсах молодок много. Хозяйка, конечно, не помешала бы, да вот только дойти до другого конца деревни вряд ли смогу. Разве кто сам на смотрины придет… А так я что? Я готов.
Сомневаться в том, что если бы Иван Алексеевич и вправду задумал жениться, то и невеста нашлась бы, не приходится. Примака Коблова односельчане уважают. И даже не столько за его военные заслуги, сколько за преданность покойной жене. Четырнадцать лет ухаживал супруг за прикованной к кровати Марией Сергеевной: готовил, стирал, убирал. Но около двух лет назад верной спутницы, тоже ветерана Великой Отечественной, не стало.
И деду, скажем прямо, лишь природный энтузиазм помогает жить, шутить и от помощников отказываться. А ведь и до могилки жены, что буквально в пятистах метрах от дома, сам добраться уже не может. Правда, сельское кладбище посещать, увы, приходится… Два года назад утонул сын, а буквально перед нынешним Новым годом — еще и 24-летний внук. Теперь почти все близкие Ивана Коблова — там, на пригорке… Остался еще один сын — в Гродно. Приезжает редко — раза два в год. Все зовет к себе, но отец не собирается менять привычный уклад жизни. А вот завещание на дом сыну оформил. Как-никак, поселок перспективный, газифицированный, здесь же расположен филиал Городокской птицефабрики.
— Пригород привлекателен — всего 6—7 километров до Витебска. Недавно здесь участок с аукциона продали. Угадайте, сколько стоит? — интригует глава сельисполкома. — Почти 60 миллионов рублей! Так что наследство у Коблова, несмотря на ветхое состояние дома, вполне солидное…
Пока мы «изучаем обстановку», одинокий пенсионер, судя по всему, прорабатывает варианты прекращения уже надоевшей дискуссии с властями о соцработнике. В итоге решает идти в наступление и предъявить на обозрение недоверчивым гостям все свое «добро», доказав тем самым собственную дееспособность. Самый главный «аргумент» хозяин достает из печи. Большая кастрюля наваристой мясной похлебки пышет жаром. Продуктовые запасы хранятся в сенцах, куда и ведет нас 88-летний дедушка. Крупа, макароны, несколько пачек масла, селедка, мясо, паштеты в банках, варенье, щавель… Да, голодать ветеран точно не привык. А что касается уборки — к Ивану Алексеевичу регулярно приезжает невестка из Витебска, заглядывают дальние родственники по линии покойной жены.
— У меня пенсия — почти четыре миллиона, — как на духу выдает свой бюджетный расклад ветеран. — Зачем мне столько денег? Почти все раздаю. Себе оставляю миллион — хватает. Вот решил свадьбу помочь племяннице справить, которая тут, в деревне, с мужчиной одним сошлась. Они мне и помогают — дров принесут, воды, баньку истопят. С ними договорился — по миллиону в месяц буду за поддержку платить. Так что зачем мне помощь от государства, если я и сам могу ее организовать? Печь осенью сделали, косяки в дверях поменяли — спасибо. Дров у меня хватает, а вот сажалку на огороде нужно углубить или новую выкопать — на случай пожара, да и воду в баню удобней носить.
Одним словом, проблем у дедушки, считай, нет. Есть только «глобальные» задачи на будущее.
— Вы только посмотрите, добра, телевизоров-то у меня сколько! — у Ивана Алексеевича, как оказалось, еще не все аргументы использованы.
«Добра» у него, как и у всякого пожилого человека, полно. На антресолях вот уже лет пятнадцать пылится новый цветной телевизор в упаковке. Два «Витязя» когда-то Кобловы получили, как ветераны, от государства. Один отдали сыну в Гродно, а другой Иван Алексеевич хотел подарить на свадьбу любимому витебскому внуку, да вот не получилось… Еще один старый ламповый стоит за ширмой на тумбочке, а вот третий, маленький, черно-белый, — на виду. С его помощью и узнает фронтовик обо всех новостях.
— В Украине, слава Богу, стрелять перестали. А в Беларуси Президент героев спорта награждает, — «просвещает» нас хозяин. — А еще я люблю песни слушать и «Давай поженимся» смотреть…
Вот так и проходят дни этого тихого и неприметного человека. Иван Алексеевич, как и покойная жена, ни разу не съездил в санаторий или госпиталь, ни разу не потребовал для себя каких-то благ или, скажем, благоустроенной квартиры. Он не привык быть на виду, не звонит с просьбами-требованиями в сельсовет.
— А зачем? — удивляется дедушка. — Они же и сами приезжают. Фельдшер иногда приходит, когда надо, звоню ему. А вообще-то, я предпочитаю своими силами лечиться. Нашли было ревматизм, так я крапивой его вывел. А от остального полынь помогает — берешь просто так и ешь ее, зеленую. Никаких тебе инфекций!
Но, несмотря на «знахарские» приемы, пользу официальной медицины Иван Алексеевич тоже не отрицает. Три грыжи пришлось вырезать, поджелудочную железу удалить, регулярно принимает сейчас сердечные, сосудистые и противовоспалительные препараты при болях в ногах. Лекарства привозят добровольные помощники, с которыми и делится в итоге Иван Коблов своей щедрой пенсией. Раньше частенько на огонек заглядывали односельчане, но теперь соседские дома опустели…
…Рядом с кроватью ветерана — весь его семейный и военный архив: от приписного свидетельства из военкомата до поздравительных открыток из райисполкома. Ордена, медали, около десятка благодарностей от Иосифа Сталина, грамоты за доблестный труд… События военного лихолетья Иван Алексеевич помнит до мельчайших деталей. Как его, семнадцатилетнего парнишку, на один глаз полностью лишенного зрения, забрали на фронт из Рязанской области. Как сначала воевал, а потом служил в армии. Как забросила судьба в Беларусь, где и познакомился с будущей женой, тоже вдоволь хлебнувшей горя из солдатского котелка.
Вот только рассказывать обо всем этом скромный Иван Алексеевич не любит: чем, мол, я от других отличаюсь? У каждого человека, по мнению нашего героя, своя судьба, своя летопись. Так, как и у каждого солдата — собственная крепость. И только от него самого зависит, насколько прочной и надежной она будет…
На снимке: ветеран войны Иван КОБЛОВ и председатель Мазоловского сельисполкома Леонид ДУБИНА: сажалку нужно копать вот здесь.
Фото: Елена БЕГУНОВА
