Музей Максима Богдановича в Троицком предместье Минска отмечает юбилейМузей... Нечто основательное, консервативное... Но этот музей молодого поэта и сам молод, только что ему исполнилось 25. Кстати, почему не больше? Ценность наследия Максима Богдановича белорусы осознали уже давно, в 20–х годах прошлого века отцу поэта, Адаму Егоровичу, чуть ли не персональный вагон был выделен для доставки архивов сына в Беларусь...
— Ну специального вагона не было, — уточняет директор музея Максима Богдановича, что в Троицком предместье Минска, Татьяна Шелегович. — Была охранная грамота с подписью Ивана Замотина, директора Института белорусской культуры. Недавно историк Виталь Скалабан проследил путь увековечения памяти Максима Богдановича. Еще в 1918 году в Минске должен был быть создан белорусский народный дом его имени. Но в 1930–х годах Максим Богданович — это уже символ «буржуазного влияния», упадничества. И имя его замалчивалось десятилетиями. Люди были запуганы, не хотелось им за мертвого Богдановича жертвовать жизнью... Но времена, слава Богу, изменились. Начали поступать письменные обращения в Союз писателей, в ЦК партии о том, что нужно увековечить память классика. Одним из первых этот вопрос поднял писатель Алесь Бачила. Много сделала и библиограф Нина Ватаци. В 1980 году к Петру Машерову обратился Максим Танк, председатель Союза писателей БССР. И в 1981–м, к 90–летию поэта, музей был открыт. Появились филиалы: в 1991 году — «Беларуская хатка», дом, в котором жил Максим Богданович во время своего приезда в 1916 году в Минск, и в 1994 году — филиал в деревне Ракутевщина.
— О доме, где жил Максим Богданович, часто можно прочитать, что там жила семья Змитрока Бядули, которая и дала приют больному поэту.
— Этот дом построил преподаватель училища Либаво–Роменской железной дороги Савва Иванович Редька, чтобы сдавать в нем комнаты. Среди квартирантов какое–то время был и Змитрок Бядуля с сестрами. В воспоминаниях Бядули вырисовывается такая картина: он, старший товарищ, считал за большое счастье жить с Максимом Богдановичем под одной крышей, чуть ли не одной семьей, делил с ним паек... Но Зоська Верас, с которой Максим Богданович вместе работал в комитете помощи жертвам войны, вспоминала иное. Все знали, что он болен, что эта болезнь заразна, но радовались, что в рядах прибавление. Решили, что поселят гостя в доме Редьки, в комнате с отдельным входом. В комнату Змитрока Бядули тоже был отдельный вход. Так что вряд ли они питались за одним столом... Приходили, кстати, в музей потомки Змитрока Бядули. Возмущались, что в доме, где жил один писатель, создается музей другого. Хотя, конечно, это несправедливо, что музея Змитрока Бядули в Минске нет.
— Выходит, даже воспоминаниям свидетелей не всегда можно верить?
— К сожалению... Когда мы расспрашивали старожилов Ракутевщины, случалось, они «вспоминали» Максима Богдановича, например, как он ходил по пригоркам и все рисовал, рисовал... Или отмечал с крестьянской молодежью Купалье, где брал в руки гитару и замечательно пел «Зорку Венеру»... Как известно, Богданович не рисовал и не играл на гитаре.
— Несколько лет назад в Ракутевщине случился пожар, сгорело два здания экспозиции... Как сегодня — собираетесь восстанавливать?
— Да, случилось такое несчастье... Горячее сухое лето, постройки деревянные, крытые камышом. Может, причиной была брошенная сигарета... Есть версия: валялась пустая бутылка, и на солнце получилась как бы линза... Безвозвратно утрачено около 70 очень интересных экспонатов. Хотелось бы, конечно, восстановить здания. Тем более есть идея проложить там маршрут сельского туризма.
— Тем не менее появляются новые открытия, касающиеся Максима Богдановича. Найдена могила его деда. Как об этом узнал музей?
— Позвонил учитель–пенсионер из Червеня Владимир Дорогуж и спросил: «А знаете ли вы, где похоронен дед Максима Богдановича по материнской линии?» Я ответила, что, к сожалению, это неизвестно. «Ну так берите карандаш и записывайте...» Владимир Дорогуж, навещая могилу жены на городском кладбище, обнаружил камень с надписью, что на этом месте покоится прах Афанасия Ивановича Мякоты. Так что планируем ехать в Червень.
— Татьяна Эдуардовна, а как вы относитесь к тому, что недавно в частном издательстве вышла книга произведений Максима Богдановича под названием «Iнтымны дзённiк Максiма Багдановiча»? Причем самого «Iнтымнага дзённiка», то есть неопубликованных нескольких страничек дневниковых записей Максима, вокруг которых столько лет разгораются страсти, там нет. Издатели объясняют название тем, что все творчество поэта — его интимный дневник.
— Меня радует, что частные издательства проявляют инициативу и популяризируют классиков белорусской литературы. Издатель Владимир Сивчиков обращался к нам с просьбой предоставить для публикации в книге «Дзённiк»... Но мы считаем, что в таком издании — не научном — это было бы неуместно. К тому же рукопись, которую окрестили «интимным дневником», требует расшифровки. На сегодняшний день у нас в стране все возможности для этого исчерпаны. Последняя экспертиза, проведенная по инициативе музея, рассчитала этот документ приблизительно на 50 процентов. И из этих процентов только 20 — наверняка, без вариантов. Так почему мы должны так сомнительно представлять Максима Богдановича? Кроме того, рукопись в очень плохом состоянии. Тонкая, не лучшего качества бумага, карандашные заметки еле видны. А сгибы — это уже пыль. Еще несколько раз развернуть — у нас будет не 8 страниц, а все 32... Документ нуждается в консервации. И в следующем году мы планируем ее осуществить.
— С именем Максима Богдановича связано много легенд. Например, если прийти на могилу поэта в Ялте, можно увидеть котика... Явление коего, разумеется, истолковывают самым мистическим образом. А когда идет поминальная служба по Максиму, то обязательно в храме летает мотылек, как в известном стихотворении поэта.
— Ну могу еще добавить, что когда в Ракутевщине праздник поэзии, обязательно прилетает аист и кружит над сценой... Человеку нужны сказки. Но все же я не верю ни в мистику, ни в призраков. Максим Богданович — светлый человек, и душа его успокоена. Наверное, при желании можно усмотреть мистику в том, что в «Беларускай хатцы» часто срабатывает сигнализация. Вроде все закрыто, нет никого — а срабатывает... Возможно, почва проседает под фундаментом. Ну и еще в зале, экспозиция которого рассказывает о гродненском периоде жизни семьи Максима Богдановича, экскурсанты часто падали в обморок у одного из стендов. Мы уже и стакан с водой на подоконник специально ставили, валидол готовили... Думали — от духоты, кондиционеров–то нет, а экскурсий много. В начале 90–х, когда была мода на эзотерику, приходила сюда одна «лозоходка», определяла энергетику. «Зашкалило» у нее рамочки возле «рокового» стенда. Вроде бы на этом месте похоронен очень плохой человек... Я реалист, и в подобные «открытия» не верю.
— А что раньше было на месте этого здания?
— Жилой дом конца XIX века, на первом этаже — харчевня. А что было еще ранее — неизвестно. Археологических раскопок здесь не проводилось. А очень жаль. Троицкое предместье — это же исторический центр. Я еще помню, каким оно было до реставрации — неприглядные обшарпанные домики. Теперь сделали красиво. Но почему–то сегодня это место мертвое. Сразу после реставрации сколько приходило людей! Теперь лишь иногда здесь снимают фильмы — в основном российские... Да еще свадьбы играют. Но это не жизнь...
— Но ведь среди этого «мертвого царства» есть замечательные литературные музеи — истории белорусской литературы и ваш, картинная галерея... Кстати, замечаю традицию — на литературных вечерах в Троицком рядом с известными литераторами всегда выступают молодые поэты, среди которых хватает экспериментаторов...
— Сам Богданович в свое время считался авангардистом. Поэтому литературное новаторство должно присутствовать в этих стенах. Вот сейчас к 115–летию Максима Богдановича объявили конкурс детского творчества «Адлюстраваннi». Принимаем и литературные произведения, и рисунки, и панно, и вышивки... До 31 октября свои работы можно прислать на адрес музея. А в ноябре состоится выставка работ победителей, вручение призов.
