Нас пугают «революцией». Даже назвали ее «васильковой». Давайте разберемся. Во–первых, по–белорусски это звучит «валашковая рэвалюцыя». Анекдот, правда? Да и вообще–то василек — самый банальный сорняк, паразитирующий на хлебе... Короче, глупая затея.И это должны понять интеллектуалы, которые еще не забыли профессора Преображенского, вывевшего взаимосвязь между «разрухой в туалетах и в мозгах».
Как ни крути, революция и есть разруха, насилие агрессивного меньшинства над большинством общества. А насилие в принципе несовместимо с демократией. И это отлично известно Европе, которая в свое время так хорошо «привилась» от революционной заразы, что иного пути развития, кроме как правового, знать не знает. Не коробит ли ее аромат «плодово–цветочного букета», сильно отдающий охлократией?
«Не вижу логики»
«Ныне всяк оппозиционер обновляет какой–нибудь скомпрометированный термин, — пишет известный колумнист «Известий» Юрий Богомолов. — Националисты — «национализм». Большевики — «большевизм». Демократы — ...»
А вот с демократами в последнее время происходят странные метаморфозы. Оппозиционеры, которые в начале 90–х дружно копировали в названиях своих партий респектабельные европейские лейблы, — у нас, например, появились и социал–демократы, и либеральные демократы, и даже христианские демократы — вдруг дружно записались в революционеры. А я вам скажу, демократ, да еще христианский, выступающий за революцию, это то же самое, как если бы папа Римский стал проповедовать убийство.
Демократы оправдываются: современные революции, дескать, бескровны, и в этом их привлекательность. Как говорится в одном известном анекдоте — не вижу логики. Ведь достаточно признать право небольшой группки людей свергать власть, пусть даже и без применения оружия, — и «убитой» окажется Конституция со всеми ее принципами... А это «убийство» не менее страшное, чем человеческие жертвы. Европа шла долгим и трудным путем к социальному обществу — через укрепление права, через выборы, через воспитание самого общества. Но это для себя, для собственного благополучия и спокойствия. Эксперименты же лучше ставить на других, и вот уже некоторые западные политики и аналитики примеряют украинский опыт для России, Беларуси etc.
Например, такой респектабельный господин, как Андрэ Глюксман, пишущий свои международные комментарии в уютном парижском офисе с видом на площадь, где собираются исключительно туристские толпы, без устали пропагандирует перманентную революцию, обвиняя во всех грехах Путина. Уважаемому автору пора бы понять, что любая революция, будь она хоть красная, хоть демократическая, не бывает перманентной. Уже на следующий день после праздника обязательно приходят люди, которые начинают ремонтировать мебель, поломанную пламенными революционерами. Как замечательно сказал российский журналист Юрий Крючков, разница между Путиным и г–ном Глюксманом в том, что если первый занимается тяжким ремонтом, то второй как гражданин свободного мира готов лишь ломать мебель до бесконечности.
А что, был бы повод, а желающие крушить всё и вся всегда найдутся. Трудно не согласиться с Богомоловым: «Россия — это математика очень больших чисел. Звать ее на площадь, хотя бы и с мирной целью: вы тут постойте у Кремля с оранжевыми хоругвями, послушайте рок, а мы, либералы, по–свойски потолкуем с Президентом и его администрацией — штука рискованная».
Авторы «розовых», «помаранчевых» и иных цветочно–букетных революций как будто забыли пророческое изречение трибуна Великой французской революции Жоржа Дантона, посланного своим другом, другим известным революционером Робеспьером, на гильотину в 1794 году и сказавшим перед смертью: «Революция пожирает своих детей».
Впрочем, и не похожи участники шоу на площадях с цветомузыкой, лазерными шоу и прочими элементами бизнес–презентации на трагических Дантонов и Робеспьеров, замученных тяжелой неволей.
На что же все это похоже?
Четыре сольдо
«Отчаявшись заставить сиять заново прекрасное слово «демократия», наши либералы после украинских событий взялись за отбеливание такого антидемократического по природе инструмента развития, как революция, — пишет Богомолов. — ХХ век дал несколько примеров бескровной и безалкогольной революции. Все они похожи на лабораторные опыты: в пробирку наливается что–то бледно–оппозиционное, потом добавляется пару капель какого–нибудь революционного реактива — легкий дымок, и содержимое окрашивается в какой–нибудь приятный цвет — розовый или оранжевый. И власть перетекает от одной элиты к другой».
На самом деле то, что происходило под эвфемизмом «революция», имеет более точное название — смена политических элит. А если быть еще точнее — переход власти от одной группы лиц к другой. Да, лично мне Ющенко и его команда симпатичнее, чем его предшественники. Да, президент Грузии Михаил Саакашвили образован и импозантен. Смогут ли они построить общество процветания — вопрос будущего.
Сегодня же, похоже, под революционный шумок происходит кардинальный передел собственности. Недаром смерть премьер–министра Жвании в самой Грузии рассматривают в контексте борьбы за власть в правящем триумвирате. И недаром в Украине «оранжевую революцию» называют «бунт миллионеров против миллиардеров». Можно не сомневаться, что вскоре они поменяются местами. Но при чем тут революция? Неужели кто-то из мерзших на майдане всерьез думает, что блага кроются за «нарисованным очагом», достаточно вставить в скважину золотой ключик? И четыре сольдо, зажатых в потной ладошке, обернутся золотым дождем...
Экспорт революции
Бескровные версии цветочных революций — сербская и грузинская — заключали в себе довольно явственный силовой потенциал, который выходил наружу в критический момент. В Тбилиси, как и в Белграде, толпа явила свою силу. В Киеве оранжевый майдан был своего рода бронепоездом на запасном пути. Или, если быть более точным, дамокловым мечом.
Он висел над деморализованной властью. А непосредственными участниками ее свержения работали жестко структурированные группы молодых людей, во главе которых состояли «десятники». (В «Бесах» по задумке Петруши Верховенского народная стихия должна была быть завязана в единый узел маленькими узелками — группами сознательных революционеров по пять человек.)
Прибавить нечто новое к этому блестящему богомоловскому исследованию революционной политтехнологии трудно...
Сорняк им в руки
А теперь о целях этих политтехнологий. Их ведь в прямом смысле слова можно увидеть в бинокль. Газета «Вашингтон пост» выстраивает кандидатов «на революцию» по степени близости к Москве. Например, следующим после Кучмы и Шеварднадзе она хотела бы видеть Назарбаева. Нижеследующий пассаж ясно указывает на предмет геополитического недовольства: «Президента Казахстана Нурсултана Назарбаева тепло принял у себя господин Путин, подписавший с ним договор о государственной границе таким образом, что обе страны получили возможность совместно разрабатывать одно газовое месторождение. Казахский тиран с благодарностью заметил российскому лидеру, что «сам бог свел их вместе». Это–то и не нравится...
«Следующим в очереди в альков Путина», читай — в кандидаты на революцию, рупор антироссийских кругов в США называет президента Кыргызстана Аскара Акаева. В этой стране выборы назначены на 27 февраля, и оппозиция открыто готовится провести их по украинскому образцу, приняв желтый цвет и тюльпан в качестве эмблемы. Впрочем, не лютики–цветочки интересуют американских аналитиков, а то, что Акаев обещал Путину сделать недавно появившуюся в Кыргызстане военную базу «ключевым элементом системы безопасности в Средней Азии». «При этом не говорилось, но, конечно, подразумевалось, что статус базы американских ВВС, размещенной там еще в 2001 году для обеспечения операции в Афганистане, соответственно снизится», — не скрывает своей обиды «Вашингтон пост». И дает совет президенту Бушу хорошенько поработать в Евразии в продвижении американских интересов, не боясь рассердить Владимира Путина. По сообщению сайта с интересным названием POMARANCH.INFO, с майдана Независимости были отправлены «письма свободы» в Беларусь, Молдову, Казахстан, Узбекистан, Россию...
Любопытно, что руководитель рабочей группы по Беларуси Парламентской Ассамблеи ОБСЕ, депутат бундестага Ута Цапф вступила в публичную полемику с вашингтонской администрацией. Стоит процитировать ее ответ стратегам, мечтающим поспекулировать киевскими «апельсинами» в Минске (в Интернете промелькнул даже очередной клон — «васильковая революция»).
«Я считаю, что всегда нужна открытая критика, но не в тех странных выражениях, как это сделала госпожа Райс. Европа должна постоянно думать о политическом диалоге с Минском, о том, что его нужно продолжать самыми различными средствами, на самых различных уровнях, как на уровне официальных структур, так и на уровне гражданского общества».
Символично, что даже Ута Цапф назвала «странным» бредовое заявление госсекретаря США Кондолизы Райс о Беларуси как о «форпосте тирании». А вот некоторые «свядомыя» патриоты рукоплещут заявлениям, которые фактически ставят родную страну под прицелы томагавков...
Кстати, в качестве «освободившихся» стран Райс назвала Афганистан, палестинские территории и... Украину. Эта оценка исчерпывающе объясняет отношение «цивилизованного мира» к революциям, которые устраивают безнравственные люди, действующие по указке ответственных за ниспровержение неугодных. Имеет ли все это отношение к Беларуси? Небольшое. Позиции власти крепки здесь не силой репрессивного аппарата, а тем, что власть ежедневно доказывает простую истину слова, не расходящегося с делом. Забота о благосостоянии, открытость, смертельная борьба с коррупцией, устройство жизни таким образом, что страна не делится на кучку «новых» и миллионы нищих, — все это придает власти не декоративный, а настоящий авторитет. А революции? Они, как известно, начинаются с урчания голодных желудков. У нас этого нет. Общество развивается эволюционно, без потрясений.
Клуб некомпетентных и проворовавшихся
Известный российский политолог, считающийся одним из главных консультантов Кремля, Глеб Павловский сказал в интервью сайту «Yтро.ru»: «Вообще, возникает вопрос, а могут ли сегодня США или Евросоюз сформулировать реальную программу поддержки демократии на постсоветском пространстве? Заявления, которые делаются на официальном уровне, как правило, носят пропагандистский характер. Это просто риторика, причем, опасная риторика. Возьмем, к примеру, Беларусь. Белорусская оппозиция похожа на набор неформальных клубов при московском доме культуры. Это очень маленькая группа людей либо некомпетентных, либо в разное время изгнанных из власти. На каком основании их можно рассматривать как демократическую оппозицию?»
С другой стороны, говорит Павловский, есть власть, которая поддерживает безопасность транзита энергоносителей, ключевого для Евросоюза. Кабинет А.Лукашенко достиг высокой степени способности дирижировать экономическими процессами в интересах большинства населения. «И мы видим не только по выборам, но и по независимым социологическим опросам, что он пользуется значительной популярностью. Мы не видим оснований, чтобы стремиться к дестабилизации существующего положения вещей», — делает вывод московский политолог.
