7 малоизвестных фактов о телеведущей Елене Спиридович

Фото  Артура  ПРУПАСА

О заслуженной артистке Елене Спиридович известно, кажется, уже все. Ну или практически все. Всегда первая, всегда на виду — в дни «Славянского базара» она приковывает к себе внимания не меньше, чем самые именитые фестивальные гости. А может, даже и больше: разве найдется зритель, равнодушный к ее сногсшибательным концертным нарядам? Впрочем, в жизни Елена Борисовна (хотя сама она на Борисовну неизменно отвечает: «На нашей эстраде это отчество слишком обязывает») не менее яркая и эффектная — под стать любимой работе. Всю прошлую неделю бессменная ведущая церемоний открытия и закрытия фестиваля «Славянский базар в Витебске» принимала поздравления: к красивой цифре 55 подошла, признается, без грусти и сожалений. Мы попросили именинницу вспомнить малоизвестные факты собственной биографии, а то ведь когда еще случится повод представить читателям неизвестную Спиридович?

— Моя учительница Татьяна Васильевна любила повторять, что если я свяжу свою жизнь с химией, то хоть чего–то добьюсь. Говорила, что я совершаю огромную ошибку, подавая документы на журфак. «У тебя, — убеждала она меня, — есть природная склонность к этой науке. Иди на химфак!» Хотя сама я, признаться честно, от предмета была не в восторге. Да, мне, как и всем советским школьникам, нравились опыты, которые мы делали на уроках, химические реакции... Но не более того. Я гуманитарий по складу ума и всегда знала, что точные науки — не мой путь. У меня в аттестате всего две «четверки». По алгебре и геометрии. Стыдно признаться, но я до сих пор не знаю таблицу умножения.

— Папа (актер Борис Борисенок. — Прим. авт.) всю жизнь проработал в минском ТЮЗе. В советские годы театр много ездил по городам и весям, давал спектакли как на больших сценах, так и в ДК небольших колхозов. Класса до седьмого я ездила с папой на гастроли — проводила в разъездах целый месяц! Мама отпускала, но всегда просила отца проследить, чтобы я была накормлена. А папа у меня человек ответственный. Приезжая в очередной колхоз, он первым делом узнавал у председателя, где живет самая лучшая хозяйка. Шел к ней и договаривался на литр парного молока «для ребенка». Как только хозяйка пригоняла коров с поля, я шла к ней. Меня сажали на табуретку, давали кружку и целый литр свежайшего молока. Я скоренько все это выпивала и таким шариком выкатывалась из хаты. Даже в голову не приходило отказаться! Раз папа велел, значит, нужно пить. Сейчас не представляю, как у меня получалось осилить литр за 15 минут. Целый месяц, пока шли гастроли, жила на парном молоке. Но самое интересное, что молоко с тех пор не разлюбила. До сих пор пью с большим удовольствием. Правда, уже не в таком количестве.

— Я всегда была круглой отличницей. Но к концу школы начала бунтовать: продолжая хорошо учиться, начала вовсю экспериментировать с макияжем и прическами. Красила ногти в черный или коричневый, не жалела теней для глаз. Губы рисовала почти черные — кошмар! Панков тогда не было, а я уже была. Сейчас макияж вне эфиров почти не ношу, хватило в юности. А что вытворяла с волосами! Делала безумную химию, начесывала гриву — в общем, бунтовала по всем правилам. Мама с папой при этом ничего не говорили. Училась хорошо — и слава богу. С моей классной они познакомились только на выпускном вечере, до этого в школу даже не приходили. Дневники не проверяли, верили на слово. Я сама всегда расписывалась за них.

— Честно говоря, с самодеятельностью у меня никогда не складывалось. Петь не умею и не люблю, а вот с хореографией одно время дружила: весь первый курс кружилась в народных танцах в студенческом ансамбле. Даже сохранилась фотография, где я вся такая нарядная и улыбающаяся скачу в «Лявонiхе». Потом нашла для себя более интересное занятие: начала читать книжки. Запоем. Журфак в этом плане — место благодатнейшее. Литературу из рекомендованных списков, как обязательных, так и дополнительных, буквально проглатывала. При этом была наглой, могла сказать преподавателю зарубежной литературы, что «терпеть не могу англичан», и предлагала взамен рассказать что–нибудь из американцев: Воннегута, например, которого знаю практически наизусть, или Хемингуэя. И мне разрешали.

— Я уже говорила, что петь не умею. Но однажды все–таки пришлось. Это было на одной из церемоний закрытия «Славянского базара». Мой соведущий Кирилл Слука специально к празднику написал песню. Отказаться от этой безумной, как мне тогда казалось, затеи не получилось, пришлось петь. Как я волновалась, не передать словами. Петь! На сцене! Да еще и без фонограммы... И хотя все прошло гладко, певческого опыта мне хватило с лихвой. С тех пор в такие авантюры больше не ввязываюсь.

— Почему так поздно? Да потому что всегда были подруги, которые по мере надобности меня подвозили. Но однажды ко мне на интервью пришла журналистка одной из автомобильных газет и спросила, почему я до сих пор не за рулем. Я растерянно ответила: «Потому что я для этого слишком женщина». Как на меня обиделись подружки! В шутку даже сказали: не будем, мол, тебя больше возить. И тут я поняла, что время пришло. Сказала мужу: «Хочу маленькую желтую машинку» — и записалась в автошколу. Юра, зная, что если я начала какое–то дело, то непременно доведу его до конца, втайне купил мне машину. Маленькую, желтую — все как по заказу. В то время супруг работал арт–директором «Журавинки» и не придумал ничего лучше, как спрятать авто на парковке у места работы. И вот иду я как–то к нему в «Журавинку» и вижу: во дворе стоит желтенькая красавица — мечта, а не автомобиль. Говорю: «Юрочка, мне бы такую...» На что муж сурово так ответил: «Нет, это слишком дорого». И отогнал ее на следующий день на другую парковку, чтоб глаза мне не мозолила. И как назло, через пару дней мы проходили мимо и я снова ее увидела. Но не поняла, что это все та же машина, поэтому пристала к Юре: «А вот такую давай посмотрим, красавица же!» Супруг был неумолим: «Нет, эта еще дороже».

Как только я получила права, первым делом набрала любимого: еду, мол, к тебе, будем отмечать. Пока я добиралась, Юра за это время съездил помыл машину, завязал на ней огромный желтый бант, купил открытку «С днем рождения!» (где к букве «р» подписал завитушку, чтобы получилось «С днем вождения!») и позвал всех наших друзей. Как я была счастлива! Этот день с шампанским и криками «С днем вождения!» запомнился на всю жизнь.

 
— Он ухаживал за мной бешено. Я его боялась. Если дарил цветы, то кустами. Если пел песни и читал стихи, то рвал на груди майку. Помню даже, стоял однажды на коленях на площади Якуба Коласа и кричал: «Не пройдет и трех лун, как я женюсь на этой женщине». И точно: не прошло и трех лет, как мы поженились. Когда я первый раз привела Юру домой, мама, как мне кажется, оторопела. К тому же в то время он был женат. А ей, конечно, хотелось для меня мужчину посерьезнее. Юра же совсем не производил впечатления серьезного взрослого человека. На ухаживания он потратил целых три года. За это время успел развестись и сделать мне предложение. Теперь я знаю, что не ошиблась: в следующем году нашему союзу исполнится 30 лет.

leonovich@sb.by

Советская Белоруссия № 80 (24962). Пятница, 29 апреля 2016