Деревья живут долго

Всякий раз после проведенных весной в нашей стране субботников слышим отчеты о том, какие сделаны работы, сколько территорий приведено в порядок. И обязательно о том, что высажено много деревьев. Высаживать молодые деревья весной — вообще одно из любимейших наших занятий. Мне порой кажется, что есть в этом нечто языческое…

Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙ

Почему? Большинство деревьев, как правило, живут дольше людей. Судите сами… Тот же клен, волшебным разноцветьем листьев которого мы любуемся золотой осенью, живет от четырехсот до пятисот лет. Тополь, на который привыкли ворчать из-за его пуха, вообще в благоприятной среде может не уступать дубу и жить до тысячи лет. 

Правда, любимая всеми нами береза, можно сказать, в каком-то смысле наша ровесница. Она живет от ста до ста пятидесяти лет, однако в хороших условиях может радовать глаз аж до трехсот лет. Может быть, когда-нибудь ученые столько же определят и человеку? 

Во всех этих цифрах и вообще в наших отношениях с деревьями есть что-то магическое. Давно ведь известно, что многие из них помогают подзарядиться энергией, избавиться от зубной боли… Как после всего этого не считать их живыми существами?

Недавно меня посетила еще одна удивительная версия. А что если деревья сохраняют память? Пришла она в голову после недавней поездки в родной Бобруйск, где прошло мое детство. Неподалеку от родительского дома стоит и тот, где рос мой одноклассник Женька. Фамилия у него была, так сказать, малокомфортная — Стукач. Ну что было, то было. Но чаще всего его дразнили все же не из-за фамилии, а упоминали о его хромоте. Дети, как известно, существа по-своему жестокие, и мы несильно задумывались, каково приходится Женьке в этом ином для него мире.

Учился Женька Стукач так себе. Был не худшим в классе, но и в фаворитах не ходил. Беда пришла совсем неожиданно. Родители мои были на работе. Придя из школы, я вскоре засел за уроки. Окно моей комнаты выходило на улицу, и я всегда мог наблюдать, что там происходит. В какой-то момент я увидел Женю. Дом наш находился на пересечении улицы Чайковского и переулка Товарного. Женька и застыл на этом перекрестке. Казалось, он смотрел куда-то вдаль и выглядел растерянным, странным. Мне бы выбежать из дома и пообщаться с ним… Может, тогда удалось бы чем-то ему помочь, хоть добрым словом. Но, как назло, попалась трудная задачка из учебника, и я не мог пока оторваться. А потом было уже поздно. Вечером округу облетела весть, что наш одноклассник то ли повесился, то ли умер от разрыва сердца. Да какая была уже разница…

Я ранее упоминал, что мы по своей глупости нередко дразнили своего сверстника. Но был один момент, из-за которого мы ему завидовали. Только в его дворе рос крепкий, молодой, но уже начавший давать плоды грецкий орех. Когда-то дерево высадил отец Женьки, вернувшись с войны инвалидом. У всех нас были свои неплохие сады, где росли яблони и груши. Но грецкий орех был только у Женьки. Мы нередко крутились у калитки его дома, стараясь подобрать спелые орехи в крепкой скорлупе, что оказались на улице.

Многие годы потом, когда о Женьке уже все стали забывать, я, приезжая домой на побывку, а позже и в командировки, всегда подходил к дому, где жил некогда мой одноклассник. Дом этот уже давно принадлежал другим, незнакомым мне людям. Но прежним и все более мощным и красивым оставался грецкий орех. Молодцы нынешние жильцы. Оставили, не погубили дерево.

Вот и я опять остановил машину напротив двора. Хозяев дома не было. Долго смотрел на дерево, на первые весенние почки, и вспомнил Женьку. Так ясно его увидел, как в тот злополучный день на перекрестке. Закралась даже мистическая мысль: дескать, таким образом с помощью своего некогда любимого дерева бывший приятель общается со мной. И почему бы не допустить, что у деревьев есть память, что они умеют хранить прошлое, в том числе и наши секреты. Для справки: тот же грецкий орех живет до 400 лет…

Наверное, все же не зря деревья переживают нас. В тихом озерном крае, где расположился ныне мой рыбацкий домик, две стороны усадьбы обрамляют многолетние липы и ясени. Из здешних людей даже старожилы не помнят, когда деревья появились тут. По моим подсчетам, всем им не менее двухсот лет, если не больше. Значит, они еще помнят ту дорогу, остатки которой видны рядом с моей калиткой. Дорога эта некогда весело бежала из Литвы сюда, на Браславщину. Думаю об этом, и мне порой в вечерней тиши чудятся голоса людей из трактира, который стоял по ту сторону дороги, как раз напротив моей нынешней усадьбы. Мне-то чудятся, а вот липы и ясени, видно, хорошо помнят те более веселые для этих мест времена, потому и вздыхают порой протяжно на северных ветрах.

Одно хорошее дело я здесь все же сделал. Мое любимое лакомство — желтые сливы. У нас в Беларуси они уже изводятся. Правда, порой покупаю их еще у бабулек, что торгуют у дорог рядом с их деревеньками. Но вот чудо! Как-то у заброшенного дома, всего обвитого хмелем, заметил сливу с двумя невзрачными плодами. Сомнений не было. Моя любимица. Осенью освободил ее из плена и пересадил к себе на усадьбу рядом с банькой. Уже через год на деревце висело около десятка крупных янтарных слив. В минувшем году их было еще больше. Через пару лет хватит и мне, и внукам. Важно, однако, другое. Хотелось бы, чтобы и внуки так же, как и я, верили в то, что деревья — это живые существа. Чем больше их будет рядом с нами, тем дольше может продлиться наша жизнь.