На сайте Юрия Энтина в свое время были размещены 12 хитовых строчек – «ох, рано встает охрана», «нам любые дороги дороги», «вжик-вжик-вжик, кто на новенького?», «куда идет король – большой секрет», сканированных им с газетных и журнальных полос. Ну в самом деле, чем не заголовки? Но мы не соблазнимся.
– Почти все, что было вами написано в 70-е годы, предназначалось для детского кино. «Прекрасное далёко», «Чунга-Чанга», «Крылатые качели», «Три белых коня», «Лесной олень». С тех пор как детского кино не стало, вы детских песен не пишете. А что пишете?
– Пишу для театра. Например, Леонид Квинихидзе предложил написать стихи к мюзиклу «Ихтиандр» по его фильму «Человек-амфибия». Спектакль поставлен в питерском музыкальном театре «Карамболь».
– «Человек-амфибия» в свое время произвел фурор, и прежде всего тем, что сплошь состоял из песенных хитов. Но к музыке Андрея Петрова намертво приросли слова Юлии Друниной и Соломона Фогельсона. Переписать текст, знакомый каждому, кому в 61-м было хотя бы лет десять, – это риск, согласитесь?
– Видите ли, я долгое время страдал от того, что не успел ничего написать вместе с Андреем Петровым. Андрея Павловича уже нет среди нас, но его жена и дочь подобрали написанные им мелодии, и на них я сочинил стихи. Оставил только одну песню Петрова, написанную не со мной: «Нам бы, нам бы, нам бы, нам бы всем на дно...» Это был всесоюзный хит. Когда песня прозвучала, все поняли, что Андрей Петров, композитор академический, может работать в любом жанре. Чуть ранее то же самое доказал Родион Щедрин, написав не менее знаменитый хит «Не кочегары мы, не плотники».
– По каким канонам создается хит?
– Канонов нет. Есть талант композитора и талант поэта.
– А талант исполнителя? Чтобы песня Маркиза «Вжик-вжик-вжик, уноси готовенького» стала хитом, нужен был Андрей Миронов?
– Песню Маркиза для фильма «Достояние республики» должна была писать Белла Ахмадулина, но она заболела, и обратились ко мне. Я говорю: «Знаю вашу студию. Автора песни держит в тисках парторганизация, каждый будет делать мне замечания». Они говорят: «Нет, редактор будет у вас один – Миронов». Меня это устроило. Но реакция Андрея, когда он в первый раз прочитал мои стихи, была сдержанной. Он сухо спросил: «Вы сценарий до конца дочитали?» Я говорю: «Конечно, два раза прочел». – «Вы помните, чем он кончается? Мой образ трагический, а у вас песенка легкая». Я ушел на кухню, сказав, что через 15 минут вернусь. На кухне родился второй куплет: «На опасных поворотах трудно нам, как на войне, и, быть может, скоро кто-то пропоет и обо мне: «Вжик-вжик-вжик, уноси готовенького…» Когда я прочитал эти строчки, Андрей расплылся в улыбке, обнял меня, расцеловал, и с этой секунды мы стали друзьями.
– Вы работаете с композиторами первого ряда. Это ваш выбор или это они стараются заполучить вас в соавторы?
– Думаю, все взаимно. Почему Гладков, Рыбников, Тухманов, Крылатов, Шаинский предпочитают меня в качестве стихотворного соавтора, лучше спросить у них. Но я работаю с композиторами, которые окончили консерваторию. Для меня важно, чтобы это были музыканты, которые чувствуют слово, литературную оркестровку. Композитор должен создать не только мелодию, но и образ. Например, в том же музыкальном театре «Карамболь» идет спектакль «Приключения Буратино». Его поставил Юрий Александров, а музыкальный и стихотворный текст написали мы с Алексеем Рыбниковым. Кроме того, сейчас пишу стихи к мюзиклу «Русалочка». Я смотрел его на Бродвее. Но мне он кажется слишком «американским» в худшем смысле этого слова, в нем нет души. Там рыбы катаются на роликах, встроенных в кроссовки, и каждые пять минут – спецэффекты.
– А у вас как будет?
– Не хочу загадывать. Мы работаем с Евгением Крылатовым. Примерно через год должна состояться премьера.
– Вы помните свои первые стихи?
– Первый экспромт я выдал, когда мне было шесть лет. Я тогда выиграл пять партий матча в шашки у десятиклассника. Мой соперник схватил шашки и зашвырнул их в канализационный люк. И я сквозь слезы прокричал: «Безобразник и злюка, достань шашки из люка!» Получилась красивая рифма, от которой я бы и сейчас не отказался. И песенная карьера началась с детских сюит. Композитор Геннадий Гладков, будучи студентом 2-го курса Московской консерватории, предложил мне написать сюиту про пионерский лагерь. Я написал, потом нам заказали еще одну. Обе сюиты прозвучали по радио в исполнении хоров – под управлением Соколова и Дунаевского и вошли в наш первый сборник.
– Ходит слух, что вы с Тухмановым написали более сотни детских песен. И все – «в стол».
– А куда же еще? Последняя детская песня была написана в 1983 году и называлась «Прекрасное далёко». Когда-то все зависело от государства. В том числе и судьба искусства для детей. Была Киностудия имени Горького. Был «Союзмультфильм». Был музыкальный театр Натальи Сац. Был потрясающий кукольный театр Сергея Образцова. Нигде в мире искусство для детей не процветало так, как в нашей стране. У нас была мощнейшая детская литература! А в 70-е годы была создана уникальная детская песня, мы работали днем и ночью не покладая рук. Все это кончилось в одночасье. Меня спас тогда владелец одного издательства. Предложил выпустить книгу стихов. Я сказал: «Если вы ее назовете «А мне летать охота», то я согласен». Ее так и назвали. Очень красивая книга получилась. Этот человек сумел убедить меня, что мои песни самодостаточны и могут существовать без музыки. Хотя песенная поэзия – это, конечно, особый жанр. Здесь надо чувствовать композитора. Если сравнивать это с футболом, то я только пас отдаю, а забить гол должен композитор.
