Языком нужно работать

Языком нужно работать

Знание иностранного языка работодатель все чаще включает в базовый перечень профессиональных требований

«Обязаны ли мы учить иностранный язык?» — с таким вопросом обращался Михаил Швыдкой к «штыкам» своей «Культурной революции» как раз в тот момент, когда я лежал на диване и пощелкивал пультом «Горизонта». Пройти мимо я уже не мог, так как по совпадению писал статью на эту же тему. Передача получилась развлекательной (хм, а какой еще она могла получиться с Владимиром Вольфовичем), хоть и не слишком полезной в содержательном плане. Жириновский обещал весь мир заставить разговаривать на русском, иностранные же языки советовал не учить, как, впрочем, не чистить зубы, не произносить вслух и всуе заимствованное слово «депутат» и т.д. и т.п. Меня больше озадачила фраза, которую в монолог лидера ЛДПР как–то умудрилась вставить одна из зрительниц: «Дело, конечно, не в том, нужен ли нам английский. Конечно, нужен. Но вот обязаны ли мы его учить?» Обязаны ли — вот в чем загвоздка.

Иногда мне становится жалко сегодняшних детей. Чуть ли не с пеленок их вместо солнца, воздуха и воды пичкают «мазами» и «фазами». А что впереди? 12 (Боже, неужели уже 12?!) классов тестирований, аудирований, реферирований и других «ий». В некоторых особо тяжелых случаях — сразу на нескольких иностранных языках. Дальше больше — еще пять лет в университете. И все ради чего? Ради того, чтобы стать инженером, стоматологом или программистом, положить знания на полку и забыть их там. В лучшем случае забыть только до поры до времени — а вдруг заграничная командировка или супруг(а) иностранец(ка), а в худшем — навсегда. Но в любом из этих случаев, даже отлично проскакав по всем академическим ступеням, книги на английском писать он не сможет. Набоков не в счет, а для так называемой языковой базы, с которой при необходимости всегда можно легко стартовать, очень уж высоко взбираться и не надо.

Понятно, почему правительство Чили хочет научить всех английскому. У них экономические интересы находятся на англоговорящем севере Америки. Беларусь же со своим главным экономическим партнером разговаривает на одном языке. Другой вопрос — достаточно ли у нас переводчиков для имеющихся связей?

«Сколько белорусов владеют английским языком?» — никто не взялся ответить на этот вопрос. Мне оставалось только догадываться. Что я и сделал. Недавняя перепись населения в России выяснила, что английским языком там владеют около пяти процентов граждан. Учитывая наше совместное проживание, можно предположить, что подобная цифра сложилась бы и в Беларуси, проведи кто–нибудь такое исследование. Много это или мало?

Давно прошли те советские времена, когда изучение иняза было хобби в чистом виде. Сегодня иностранный язык — орудие труда. Деньги грести лопатой, может, им и не будешь, но на икру к хлебу с маслом заработаешь. О том, что котируется на бирже труда, я поинтересовался у специалиста из крупнейшей белорусской компании по подбору персонала («Здесь и сейчас») Вероники Коппек.

«Ситуация на рынке стремительно меняется. Еще лет 7 назад знание иностранного языка — это почти профессия. В последние же годы переводчик как штатная единица уже не нужен», — говорит она. Сегодня, по словам Вероники, примерно в 40 процентах заявок заказчик указывает средний уровень владения иностранным языком, и эта цифра постоянно растет. «Как правило, — говорит она, — те, кто учил язык только в школе, находятся на нулевом уровне знаний и назвать их язык рабочим инструментом будет большим преувеличением». 80 процентов молодых людей (до 27 лет), которые приходят трудоустраиваться, пишут в анкете, что владеют иностранным языком.

Итак, можно сделать вывод, что знание иностранного языка само по себе преимуществом теперь не является. А вот незнание, предупреждают специалисты, может осложнить задачу поиска работы.

Язык нужно тренировать постоянно. Вот взять, к примеру, Швецию, которая практически поголовно говорит на английском. Школа — не единственное место, где юный швед или юная шведка могут выучить иностранный язык. Они изучают языки и дома. Например, с помощью телевидения. Фильмы там не дублируются, поэтому у них есть возможность смотреть кино на языке оригинала в сопровождении субтитров. Ухо привыкает к мелодии чужой речи. У нас такое вряд ли возможно, хотя, уверен, многим бы пришлось по душе и было бы полезно. Как приятно было смотреть по ТВ фильм «Широко закрытыми глазами», который Стэнли Кубрик завещал смотреть на языке оригинала с субтитрами.

Ванда Дармоян, директор крупнейшего центра языковой подготовки «СОЛ Минск», говорит, что в индустрии изучения языков изменения происходят не только количественные (растет число слушателей), но и качественные (клиент стал требовательнее к своим знаниям).

«Следует различать два понятия: знаю и умею», — говорит она. По этой классификации «знают» у нас многие. А вот «умеют» далеко не все. Никто не будет спорить, что языковой барьер у нас по–прежнему существует. Читать — пожалуйста. Грамматические задачки решать — сколько угодно. Поговорим? — появляется страх. Централизованное тестирование, которое пришло на смену традиционным экзаменам, тоже не способствует преодолению этого барьера. Разницу между «знаю» и «могу» моя собеседница определяет так: «В Минске на каждом таксофоне серого цвета из четырех слов одно употреблено неправильно, еще два написаны с ошибками. Это отличие между знаем и умеем».

Между тем в «СОЛ» рассказывают, что к ним, помимо школьников, студентов и бизнесменов, обращались и солидные компании, такие как Беларусбанк, «ЛУКойл», «Коммунарка», для обучения своего персонала. Это говорит о том, что они хотят поддерживать контакты с иностранными партнерами на высоком уровне. Всем известно, как важны личные контакты в бизнесе.

Так что хотим мы того или нет, а знать иностранный язык нас обязывают обстоятельства.


Хорошая новость для учителей английского: в следующем десятилетии мир накроет волна интереса к языку Шекспира и Эминема. Британский совет прогнозирует, что к 2015 году на вопрос «Do you speak English?» утвердительно будут отвечать три миллиарда человек, еще два станут на тернистый путь к знанию ответа.

Автор исследования «Будущее английского языка» Дэвид Грэддол утверждает: «Многие правительства, особенно в странах, которые получили независимость относительно недавно, вводят изучение английского языка под знаменем прагматизма. Родные языки таких стран, как Малайзия и Шри–Ланка, часто отождествляются с их вновь обретенной независимостью и как таковые подлежат защите. Однако английский доминирует в сфере бизнеса, и чтобы быть конкурентоспособными, в таких странах требуется изучать английский с детского сада». Иногда это приводит к тому, что в той же Малайзии математика и некоторые другие предметы преподаются в средней школе на английском языке, добавляет он.

Буквально через несколько дней после публикации этого доклада, как будто в его подтверждение, в СМИ появилось сообщение о том, что правительство Чили всего за одно поколение намерено научить все свое население говорить на «инглиш». Отныне многие предметы — в школах и университетах — будут преподаваться лишь на этом языке. Более того, частные компании, обучающие ему своих сотрудников, получат налоговые льготы.

Если латиноамериканцам еще только предстоит усвоить разницу между «Past Indefinite» и «Present Perfect», то европейцы как никто близки к этой цели. Почти половина граждан Евросоюза говорит на языке, который не является для них родным, чаще английском. В Люксембурге, например, 98 процентов людей знают хотя бы один иностранный. Но Еврокомиссия ставит еще более высокую цель — чтобы каждый выпускник школы мог, кроме родного, общаться еще на двух языках!

Но именно по той причине, что Европа первая избавилась от проблем, связанных с незнанием иностранных языков, она первая же столкнулась с недостатками от их чрезмерного распространения. Там, где свою идентичность чтят как зеницу ока, вспомнили, что язык — это больше, чем средство общения. Это история, культура — все, что так легко растворить в кока–коле.

Простой пример из Дании, где, судя по уровню знания английского, «Гарри Поттера» знают по оригиналу Джоан Роулинг. Датчане так увлеклись сочетанием приятного с полезным, что уже и сказки Ханса Кристиана Андерсена все чаще читают в переводе. Статистика свидетельствует, что каждая шестая книжка, которая продается в стране, издана на английском.

Глобализация привела к тому, что датские компании все больше контактируют с иностранными партнерами. И переговоры ведутся, конечно же, на английском языке. В последние годы некоторые фирмы даже используют его как основной.

Но пока Европа борется за сохранение многообразия, Голливуд, Интернет и Нью–Йоркская биржа голосуют за превращение английского в международный язык, своего рода «лингва франка».