На недавнем съезде Союза писателей Беларуси был затронут ряд важных проблем, касающихся судьбы современной белорусской литературы. Обсуждение продолжилось и после. «СБ» предоставила свои страницы для выступлений литераторов и читателей, неравнодушных к теме. Дискуссия получилась бурной, но, к сожалению, «страсти по литературе» начали выплескиваться за рамки элементарной этики. Публикацию мнений мы завершаем, хотя это не значит, что отечественная литература перестанет быть для газеты важной темой. Не опубликованные на страницах «СБ» мнения будут размещены на нашем сайте. А итоги дискуссии подводит председатель Союза Николай Чергинец.
— Николай Иванович, современных белорусских писателей мало читают. Об этом говорилось и во время дискуссии. При этом ее участники обвиняли многих: и читателей, которые «не доросли» до их произведений, и критиков, и СМИ, которые не пропагандируют творчество авторов, а также издательства, которые их не издают. В конце концов, государство, которое не поддерживает материально. Кто же виноват и что делать?
— Недавно в вашей газете я прочитал такой пассаж из интервью с председателем Белтелерадиокомпании: «Было время, когда считалось, что поэт у нас больше, чем поэт. Но времена изменились. Ни в одной стране писатели уже не формируют общественное сознание. К сожалению. Эта роль «ушла» к журналистам, спортсменам, артистам эстрады. Писатели сами отдали эту позицию. И, оглядываясь на прошлое, ностальгируют. Я убежден, что автор свое мнение о происходящих в обществе процессах должен высказывать в своих произведениях, а не сидя в студии, положив ногу на ногу».
Я категорически не согласен с таким утверждением! Во время встречи с Президентом мы, писатели, услышали ответ на вопрос: «что делать?», чтобы найти путь к читателю? Надо идти к людям. Поэтому начали с коллегами серию поездок по стране. И на местах обнаруживаем причины «безвестности» литераторов в своем Отечестве. В районных библиотеках почти не найдешь книг современных белорусских писателей. Поэтому понятно, что люди нас не знают — они не видят наших трудов. Приезжаем в библиотеку райцентра. Несут мою книгу «Вам задание» — истрепанную, мол, смотрите, Николай Иванович, как ее читают, до дыр! Я спрашиваю: а что еще есть из моих книг? Но больше ничего. А эта «Вам задание» — 1988 года издания. С тех пор вышли романы «Сыновья», «Илоты безумия», десяток других, но сельская библиотека их не получала, в то время как эти произведения издавались десятки раз, в том числе за рубежом. А каково моим коллегам, не менее известным литераторам, которые вообще не находят своих книг в районных, сельских библиотеках? Как же им дойти со своими произведениями до читателей? Насколько мне известно, Президент поручил добиться, чтобы библиотеки получали книги наших современных авторов.
— Но, может быть, дело еще в таланте? Имеет ли право писатель что–то требовать от общества, которому неинтересны его книги?
— Я слышал от некоторых издателей, что выпущенные ими книги — лучшие в СНГ. Что потом выясняется? Оказывается, эти издания получили высокие награды на международных выставках–ярмарках... за оформление. То есть не за текст, а за картинки. Это еще одна проблема. О книге начали судить не по содержанию, а по обложке. Мне также неловко за тех коллег, которые приходят ко мне и просят: «Дорогой Николай Иванович, поддержите мою книгу, помогите стать лауреатом!» Это значит, я должен кому–то «по блату» помочь? А как тогда на меня посмотрят остальные 500 с лишним членов союза? Да скажут: «Негодяй ты!» Талант «в блате» не нуждается. Тем не менее попытки выбить себе какую–то награду, к сожалению, остались в душе некоторых творцов. Эта болезнь пришла к нам со времен СССР. Я понимаю, почему Чигринов, Быков, Шамякин, Макаенок сторонились некоторых писателей. Их отталкивало одно: желание отдельных лиц использовать высокий авторитет мэтров, чтобы улучшить свое положение в литературе.
— Можно ли заставить читать пусть идеологически правильные, но плохо написанные книги?
— Все жанры хороши, кроме скучного. Это сказал Вольтер. Хороши все темы, если они не скучны для читателя. Ведь можно преподнести патриотическую идею с ложным пафосом, что, дескать, герой поднял высоко знамя и маршировал с песней по улице, как под пулями. Или написать, что, когда всем было плохо, главный действующий персонаж романа первым решился на подвиг, когда, казалось, не было выхода. Есть разница? К сожалению, сейчас о таких ценностях, как патриотизм, ответственность перед страной, семьей, вообще человека перед человеком, все реже говорят и в печати, и на уроках литературы. Моральные ценности не в моде. А о них надо напоминать. Но я не за пустую трескотню. Надо писателю обладать большим умом и талантом, чтобы показать на примере лучших людей нашего времени, что можно жить достойно, что есть вокруг примеры для подражания. И я считаю, плох тот литератор, который, призывая коллег размышлять по–государственному, сам не руководствуется этим принципом в своем творчестве.
— Сложилось впечатление, что некоторые литераторы действительно говорят одно, а делают другое. Во время дискуссии на страницах «СБ» звучали некорректные высказывания в адрес коллег, давались злые характеристики и даже в духе прошлых лет вешались политярлыки. С другой стороны — самовосхваление! Все это подметили читатели газеты и восприняли негативно. Могут ли такие явно ненормальные отношения быть нормой в литературном процессе?
— Мы нередко сталкиваемся с подобными явлениями в писательской среде. Каждому литератору нужно понимать, что, выдвигая обвинения, нужно быть предельно справедливым. Были и те, кто воспользовался страницами газеты, уловил момент, чтобы сказать о себе. Надо быть скромнее. Писатель должен не о себе вещать, а о проблемах общества. В этом его миссия. Представьте себе: один известный автор вдруг решил собирать по стране, причем у людей, далеких от литературы, подписи о присвоении себе, любимому, звания народного писателя! Как говорится, от скромности не заболеет. Но скромность, именно скромность, — то, что в первую очередь необходимо литератору.
— Во время дискуссии в «СБ» поднимался вопрос о существовании «китайской стены» между Союзом писателей Беларуси и Союзом белорусских писателей. Членов вашего союза кое–кто обвиняет в приспособленчестве, членов другого автоматически причисляют к «оппозиционерам», хотя многие из них работают в государственных организациях, далеки от политики, пишут хорошие произведения. Как перейти от противостояния к диалогу?
— 3 года назад мы исключили из СПБ писателя Скобелева. В частности, за разжигание на страницах одного из журналов и газет межнациональной розни, прославление фашизма и оскорбление ветеранов войны. С другой стороны, в СБП, да и в СПБ есть авторы, которые противопоставляют русско– и белорусскоязычных литераторов. Это недопустимо. Лично я никого «оппозиционерами» не называл. Если у тебя иной взгляд на жизнь, то никто тебе его не запрещает высказывать. Обязательно одно: уважай страну, ее народ, Президента, избранного народом, Конституцию. Члены СПБ занимают именно такую позицию. И пусть нас называют «провластным» союзом. Но мы же не обвиняем СБП, что он «пролитовский», «пропольский», «пронемецкий», хотя некоторые факты дают такое основание. СБП — законно действующая организация. И пусть существует. Но в ее деятельности, на мой взгляд, больше политики, чем литературы. Для нашего союза это неприемлемо. А что касается возможности диалога между нашими союзами, так он постоянно идет. К нам все время оттуда присоединяются новые члены. Мы издаем книги авторов из того союза. В конце концов, на съезде СПБ в октябре присутствовали в качестве гостей некоторые члены СБП.
— В статье Елены Масло, одной из участниц дискуссии в «СБ», говорилось, что на встречах с писателями обнаруживается, что школьники недостаточно хорошо владеют белорусским языком: литератору приходится объяснять значение отдельных слов. Как СПБ собирается поддерживать развитие и популяризацию белорусского — одного из государственных языков страны, развитие которого является залогом процветания национальной литературы?
— Масло права: есть проблема. Что мы делаем? Благодаря инициативе СПБ названия населенных пунктов и улиц оформляются по–белорусски. Мы внесли предложение увеличить гонорары белорусскоязычным авторам. В вышестоящие инстанции направили проект рекомендации организациям всех форм собственности, будь то воинская часть или фирма, открыть курсы белорусского языка. Возможно, ради этого даже стоит на час сократить рабочий день. Но делать все это надо ненавязчиво, тактично, никого насильно не заставляя. Нужно подумать о том, чтобы НДС на белорусские книги, и белорусскоязычные в частности, был ниже, чем на российские издания. Сам я по–белорусски говорю, но пишу не так хорошо, как хотелось бы. В жизни у меня не было условий для изучения «мовы». Даже на журфаке тогда не преподавали на белорусском. Но мне, как и большинству русскоязычных писателей, хотелось бы, чтобы белорусский язык укрепился. Однако нужно понимать, что язык — это не выключатель, который щелкнул — и русский сменился на белорусский. В этом вопросе нужно учитывать очень многие тонкие психологические моменты. Я думаю, пора, говоря о помощи белорусскому языку, отбросить провокационное отношение к нему как к средству борьбы с государством, с русскоязычным населением. Когда я выступал на последнем съезде СПБ, то первую часть доклада начал по–белорусски, и в зале зазвучали аплодисменты. Аплодировали белорусскоязычные коллеги. Русскоязычные молчали. Надо эту грань стереть. Чтобы на языковой почве не возникало враждебности.
— В отдельных выступлениях во время газетной дискуссии звучала претензия, что планка приема в СПБ до сих пор была очень низкая, в результате чего редакции и издательства атакуют малоталантливые, самодеятельные поэты и прозаики, но обладающие членским билетом и потому считающие, что их должны читать и издавать в первую очередь.
— Каждый писатель, автор, член он союза писателей или нет, имеет право лично обратиться в любое издательство. А там уже должны тщательно подойти к талантливости книги, не глядя на номер писательского или профсоюзного членского билета.
— Какие сейчас действуют критерии для приема в СПБ?
— Мы в свой устав записали, что членом СПБ может быть автор, у которого есть талантливые произведения, опубликованные отдельными книгами или в прессе. К ним нужно добавить рекомендации 3 членов СПБ. После этого вопрос о принятии в союз рассматривается в городском или областном отделении, а затем президиумом СПБ. Что же касается членов Союза белорусских писателей, то они могут вступить в наш союз по заявлению. В целях сохранения их писательского стажа мы принимаем их без всяких рекомендаций и прочих условностей.
— Как отличить профессионального литератора от любителя?
— Когда членов СПБ огулом обвиняют в том, что они графоманы, то это несостоятельно хотя бы потому, что эта ложь звучит зачастую от тех, кто когда–то сам получал рекомендации о вступлении в писательский союз от «графоманов». Но я всегда против того, чтобы «облауреачивать» и давать звания тем, кто слаб талантом, хотя и активен в других сферах общественной жизни. Время ведь все равно все книги расставит по полкам согласно востребованности читателями, а не в зависимости от количества лавров у автора. И вообще: о писателе могут судить только читатели и литературные критики.
— Что надо сделать, чтобы поднять на должный уровень литературную критику?
— Литература никогда не будет развиваться нормально без хорошей справедливой критики. СПБ обратился на гуманитарные отделения вузов, в Институт языка и литературы НАН, к издательствам, очень хорошим писателям, которые разбираются в литературе с призывом участвовать в работе нашей секции критики. Мы приглашаем к сотрудничеству всех, кто солидарен с принципом: критика не должна быть уничтожающей, унижающей достоинство, она должна вселять в талантливого человека уверенность в том, что он может писать еще лучше.
— Каким вам видится развитие военной темы в литературе?
— Василь Быков как–то сказал: «По своему опыту я понял, что чем дальше мы отходим от событий такого масштаба, как войны, тем более понимаем их сущность». Поэтому военная тема будет всегда актуальной, требуя переосмысления. Показывая ужасы войны, те беды, с которыми столкнулся народ, мы подводим читателя к мысли, что любая война — это страшное преступление в отношении человека. Я не имею в виду ситуацию, когда государство, народ вынуждены отстаивать свою независимость и давать отпор агрессору. Важно, чтобы литераторы показывали пути, которые не допустят до войны. С Министерством обороны мы создали совет по военной литературе. Проводим конкурсы на эту тему.
— Белорусским литераторам катастрофически не хватает литературных агентов. Появятся ли они?
— Не могу предсказать, хотя этот институт давно существует на Западе. Очевидно, что писатель не может быть многоруким: писать, проталкивать рукопись, получая еще при этом унизительный отпор из издательств. Если делать по–разумному, то автор передает свое произведение в руки человека, который сможет найти в нем явные достоинства, сделает рекламу и продаст. Стоит подумать, чтобы создать агентство, которому будет разрешено заниматься этой работой и получать от нее дивиденды. Я бы посоветовал переквалифицироваться в литагентов даже некоторым опытным писателям, которым уже тяжело писать, но они могут помочь многим перспективным коллегам, да и сами на этом заработать.
— Как помочь талантливой рукописи скорее стать книгой и найти читателя?
— Нам надо создать институт литературных консультантов, в обязанности которых вошло бы читать рукописи, рецензировать их. Возможно, эта работа должна лечь на плечи литагентов. У меня на столе лежат чужие рукописи, которые я смогу прочесть года через 4, не раньше. Иначе никак: нет на все времени и рук. А агент на платной основе мог бы заниматься профессионально этой работой, иметь авторитет и «двигать» литературу и литераторов вперед. Сейчас у СПБ есть поддержка нескольких спонсоров, и я надеюсь, что мы сможем нанять несколько таких агентов–рецензентов или консультантов.
— Какими вы видите перспективы поэзии? Кажется, поэтическую книжку сейчас труднее всего продать. Может, жанр себя исчерпал?
— Поэтом становятся очень рано: классные произведения ребята сочиняют и в 16 лет. А вот хорошие прозаики созревают к 40 годам. Не раньше. Хотя есть и редкие исключения. Но я на встречах с читателями вижу огромный интерес к поэзии. Был случай в Гомеле, когда, явно подстраиваясь под язык Рождественского, мальчишка прочел стих. И спросил: ну как? Я ответил, что в 20–е годы модно было подстраиваться под Маяковского. И тогда Владимир Владимирович разразился такими строками:
Дорогие поэты московские,
Я к вам обращаюсь, любя,
Не делайте под Маяковского,
А делайте под себя.
И я обращаюсь к молодым: подумайте, что вы можете дать поэзии и что она даст вам? Прежде чем всерьез настраиваться на литературную работу, надо помнить и то, что оригинальный автор и его книги всегда найдут читателя.
— В одном из писем в редакцию говорилось, что нужно поддерживать имидж литературных журналов, которые к тому же сложно купить в киосках «Союзпечати». Но как?
— В свое время «по блату» мы доставали «Огонек», не говоря о литературных журналах. Сейчас «Огонек» можно купить. Но не каждому это по карману. Поэтому, чтобы журналы читали, в первую очередь надо добиться того, чтобы они доходили как минимум до всех библиотек. В стране около 20 тысяч библиотек. А тиражи всех изданий намного меньше. С Минкультуры мы договорились о том, что министерство будет помогать распространять по библиотекам плакаты с аннотациями новых книг наших авторов. Но пока, кроме Ирины Шатыренок, никто не прислал ни одной аннотации...
— Согласны ли вы с наблюдениями наших читателей, что ненормально, когда на страницах журналов печатаются одни и те же персоналии, занимая по нескольку номеров своими произведениями?
— Мы сталкивались с этим и пытались вразумить коллег, которые злоупотребляют служебным положением и продвигают «своих». Некоторые объясняли все тем, что у них некого печатать. Это неправда. Дело в другом. Напечатав свое произведение у друга в журнале «А», автор, работающий в «В», дает в благодарность коллеге из «А» страницы своего издания. А потом они же еще печатаются в переводе на русский или белорусский в «С». Я против такой хитрой уловки. Во времена СССР, кажется, был такой порядок: сотруднику журнала разрешалось напечатать свое произведение в «родном» издании 1 раз в 2 года. И правильно: если идет речь о литературе, надо жертвовать своими личными интересами.
— Как СПБ сотрудничает с литературными изданиями, влияет ли на их редакционную политику?
— Члены СПБ входят в редколлегии, но никто не навязывает обязательства печатать только «своих». Есть споры и несогласие. Но это нормальное явление. Это позволяет развиваться писателям и литературной критике. Кстати, редакторы журналов являются членами президиума СПБ, поэтому все проблемы обсуждаются вместе, открыто. Мы высказываем много пожеланий журналам, но никто ни на кого не давит. Журналы должны быть испытательной площадкой для авторов. И я очень доволен работой Татьяны Сивец, главного редактора «Маладосцi», с приходом которой в журнал многие молодые авторы получили шанс заявить о себе.
— В последнее время много говорится о конкурентоспособности белорусской литературы на мировом рынке. А в реальности как обстоит дело?
— Об успехах рано говорить. Но можно говорить о первых хороших подвижках. Произведения членов СПБ изданы в 19 странах — Японии, Франции, США, Германии, Болгарии, Сербии, Турции и других. СПБ заключил соглашения о творческом сотрудничестве с писательскими союзами из 20 стран, а также с Союзом писателей арабских стран, объединяющем 29 государств.
— Современный литературный процесс многогранен, в нем много ниш, в том числе литература альтернативная, экспериментальная, жестко критическая по отношению к обществу. Будет ли возможность у таких авторов опубликоваться в белорусских государственных изданиях?
— Я заметил, что многие писатели уходят от современных проблем в историческую сферу. Но роль писателя велика в обществе именно здесь и сейчас. Писатель должен не ностальгировать по прошлому, а мыслить стратегически, давать мудрые советы современникам. Однако я против того, чтобы старики возглавляли молодежные журналы. Нам, людям старшего поколения, не понять многих идей молодых, порой абсурдных, но востребованных у ровесников. Такую литературу должны читать в рукописи и давать оценку те же по образованию и возрасту люди, кто пишет. Поэтому я, в принципе, за то, чтобы давать возможность реализоваться всем — и классикам, и новаторам. А литературные журналы должны иметь право на свободу выбора произведений для публикации, они имеют право рисковать, тем более предоставляя страницы молодым. Никто их за это не будет ругать, даже если они поместят не очень удачное сочинение. Хуже, если не дадут шанс реализоваться таланту, пусть даже пишущему очень нестандартно.
— В чем же будущее белорусской литературы? В риске?
— Она должна быть на уровне требований читателя и одновременно соответствовать интересам общества. В первую очередь ее будущее зависит от того, позаботимся ли мы о достойных условиях работы, реализации молодых авторов. Я по себе знаю, как нелегко пробиваться к читателю. С другой стороны, секрет успеха литератора и его книг прост: надо прислушиваться к окружающим людям и отзываться в своих произведениях на те вопросы, которые они задают и ждут на них ответов.
