Время цветения сакуры

На днях в Минске сажали дальневосточную вишню. Сакуру привезли из далекого города–побратима Сендая. Возле театра музкомедии собралась толпа. Размахивали флажками с красным японским солнцем, веселились, слушали музыку. Сакура сидела в белорусской земле и, возможно, грустила о родине.

Представитель японской делегации, которого спросили, что общего у нас и у них, долго думал. А потом выдал: «У вас так же горят глаза». Почтенный японец, сам того не ведая, попал в точку. Глаза действительно горят, даже пылают — огнем, особенно тогда, когда темной ночью украдкой тянешь руку, чтобы сорвать, срезать, отодрать, выкопать. Природа, она ведь для всех...

Недавний случай: в центре города украли тую. Украли и украли — что тут необычного? Нюанс в том, что некто выкопал кустарник прямо из–под окна здания, где размещаются... МВД и КГБ. Выкопал и увез к себе, наверное, на дачу.

Как–то беседовал с мастером–цветоводом. Свою работу она назвала самой неблагодарной на свете. «Утром прихожу посмотреть на клумбу, где накануне высадила фиалки. Все содрано. Неподалеку, у выхода из метро, стоят бабки. С моими фиалками в руках. Продают. Не постыдились...»

Признаюсь честно: мне страшно за японскую сакуру. У нее незавидное будущее. Но совсем не по климатическим и природным причинам. Пусть даже ее корни породнятся с землей. Японцы сделали ошибку, потому что не привезли с собой отряд самураев, чтобы сакуру охранять. Хотя, с другой стороны, они не могли подозревать, что на красоту мы и они смотрим по–разному. Мы — утилитарно, они — с придыханием.

В «День леса», 14 апреля, когда в стране сажали 10 миллионов деревьев (каждому белорусу по штуке), позвонил читатель. «Помогите, — умолял он. — Сделайте что–нибудь. А то будет поздно. Вырубают рощу, в которой я провел полжизни. Гулял по вечерам. Познакомился там с женой. Катал в коляске ребенка. А сегодня приехали мужики с бензопилами...»

Я выяснил: рощу вырубают, чтобы проложить дорогу–дублер, которая подменит проспект Дзержинского. Его перекроют, чтобы построить метро, которое появится здесь через пару лет... В общем, очередной римейк классической «чеховской» проблемы.

Не вдаваясь в детали (возможно, до
рогу можно проложить в двадцати метрах левее или правее и спасти рощу?), я втолковывал читателю: вы старомодны. Вы думаете о прекрасном. Сейчас так не принято. Будешь думать — не успеешь за жизнью. Ведь метро копают как раз для того, чтобы быстрее, под землей, вы смогли добраться до дома, закрыться в своей квартирке и завалиться спать.

Читатель назвал меня никудышным человеком и циником. И бросил трубку. У кого моральная правда? Конечно, у него. А вот жизненная — у меня. Деревья нам нужны потому, что вырабатывают кислород. Цветы — для того, чтобы дарить их женщинам. Да, еще потому, что нужно сделать на даче альпийскую горку — такую, которая уже есть у соседа. Точка. Жизнь убыстряется и усложняется, тут уже не до красоты. Вот, к примеру, фактик: американские исследователи подсчитали, что в последнее время скорость пешеходов возросла на 10%. Разве есть время при таком темпе смотреть по сторонам и любоваться, скажем, новыми видами вертикального озеленения на фонарном столбе? Нет, конечно. Неужели красота нам не нужна? В отличие от японцев... Хотя они тоже живут «быстро». Но в Стране восходящего солнца сотни лет существует национальная традиция — в период цветения сакуры целыми семьями выезжать на природу. Ловить кратчайший промежуток времени, когда она распускается. Сакура объединяет японцев в нацию, и здесь им можно только позавидовать. Может ли сплотить вокруг себя наша вечно «гаротная» березка?

...Под моим окном который год продолжается драма морально–экологического характера. Действующие лица: домохозяйка, водитель А, водитель Б, водитель В. А, Б и В паркуются на зеленой зоне, потому что больше негде. Домохозяйке это не нравится. Выглядывая из окна, она хочет видеть зелень листвы, а не искромсанный шинами мертвый пустырь. Домохозяйка посадила на пустыре четыре березки, огородила его проволокой, кричала из окна, вызывала милицию, да все без толку. А, Б и В по–прежнему заезжали на пустырь. Березки они сломали.