Тем, кто с этим не сталкивался, трудно представить, что значит долгие годы заботиться о человеке, живущем в своем особом мире. Ведь душевнобольного нельзя оставить даже на несколько минут. Как быть его родителям, детям? Принести себя в жертву, отказавшись от карьеры, работы, личной жизни? Эта тяжкая ноша не каждому под силу. Чтобы помочь тем, кто взвалил ее на свои плечи, с нынешнего лета внедрена социальная программа «Передышка». Отныне родственники могут взять что–то вроде отпуска по уходу за душевнобольным, определив его на срок до месяца в специнтернат. Инициаторами выступили Быховский психоневрологический дом–интернат и комитет по труду, занятости и соцзащите Могилевского облисполкома.

Пилотный проект на Могилевщине запустили еще три года назад на базе Быховского интерната. Его директор Зинаида Прокопович, проработавшая здесь более 14 лет, рассудила — помощь нужна не только больным:

— Хотя государство полностью берет на себя расходы по содержанию в интернате душевнобольных, лишенных дееспособности, некоторые родственники предпочитают заботиться о них сами. Вот мы и решили снять с них хотя бы часть нагрузки, переселив больных к нам на время. Плату за содержание брали небольшую, и услуга стала пользоваться спросом. Даже очередь образовалась на полгода вперед.

...Утопающий в зелени двор. Сочное разноцветье, туи, можжевельники, декоративные беседки, статуэтки, выкрашенные в нежные тона фасады зданий. Неподалеку — озеро. Ощущение, что попала в престижный загородный санаторий, а не в психоневрологический интернат. Пятиэтажный корпус для больных построен в начале 1980–х, в 2010–м рядом появилось еще и отделение социально–трудовой реабилитации. К удивлению своему, узнаю: местные постояльцы умеют многое. На первом этаже интерната — целая выставка. Вязанные крючком блузки, теплые, валенные из войлока тапочки, картины из бисера. 

Своя обувная и столярная мастерская. Работают не только на себя. Обувь тут и быховчане чинят. Спросом пользуются снегоочистительные лопаты, деревянные ложки, скалки, стулья, столы, декоративные беседки... А еще у интерната прекрасный яблоневый сад, свои морковь, картофель, перец, лук. Выращивают овощи сами постояльцы. И за скотиной ухаживают, а подсобное хозяйство большое — 45 буренок, 640 свиней.

Зинаида Прокопович рассуждает правильно:

— Больше произведем своего, меньше попросим денег у государства. Только в этом году доход от подсобного хозяйства составил более полутора миллиарда рублей.

В швейной мастерской я застала 30–летнюю Валентину Романовну. Она тут — ветеран. Мать никогда не видела, та отказалась от нее еще в роддоме, узнав, что дочь родилась без ног. А вот ровесника Вали — Кирилла в интернат привезла именно мама. Долго не решалась, ради любимого сына даже работу бросила. Но с возрастом болезнь Кирилла стала прогрессировать. Татьяна Петровна тревожится:

— Он, как дитя малое, в шаге от дома заблудиться может. Несколько раз находили его без верхней одежды — то ли сам терял, то ли снимал кто...

Почему Кирилл родился таким, медики так и не смогли ей объяснить. Но страшный диагноз не убил материнскую любовь. В интернате она — частый гость. Приезжает с подарками для сына, других постояльцев:

— Пока сама не увидела, поверить не могла, что специнтернат можно превратить в такой райский уголок. Кирилл отсюда домой возвращаться не хочет...

В кабинет директора входит очаровательная дама — красивая прическа, умелый макияж, шпильки, нарядное платье. Подумалось: замдиректора, наверное. Оказалось — пациентка. Вечером в интернате — концерт. Дело обычное, очередного постояльца–именинника радовать будут. Люда — песней. Голос у нее хороший, как затянула: «У подруги я тебя одолжила, обещала, что верну непременно, но во мне произошла перемена» — я ахнула. У Люды все было хорошо — семья, дом, работа.

Но несколько лет назад в ней действительно произошла перемена. Послеродовая депрессия, смерть мужа, матери... Что–то в ней надломилось. В итоге — психиатрическая больница, интернат. Дочь маму не бросила, навещает. Со стипендии купила мобильный — чтобы чаще могли общаться.

Так везет не всем. «Я так тоскую по тебе в разлуке! И эта непонятная тоска, как ген, как область новая науки, которой нет названия пока», — с горечью декламирует строки поэта Николая Доризо могилевчанин Борис, подловивший меня на крылечке. В интернате он давно. Где–то там, на «большой земле», остались жена, дети. Но он, похоже, им не нужен... А так хочется тепла и внимания родных.

Вот и Зинаида Прокопович желает этого своим пациентам:

— В интернате заняты все 200 мест, но не всех наших постояльцев навещают родные. Разве что временных. Для них у нас лишь 5 коек. Надо минимум вдвое больше. Одно радует: с той поры, как нашу инициативу поддержали, подобные временные койки появились и в других интернатах.

Председатель комитета по труду, занятости и соцзащите Могилевского облисполкома Светлана Тарасенко:

— Всего на Могилевщине 9 домов–интернатов. Шесть из них, где заняты все 1.310 мест, — для психохроников. Кое–где за счет высвобождения подсобных помещений койки добавили. В следующем году начнем строительство корпуса на 100 мест на базе Чаусского дома–интерната. Вообще, желающих определить больных родственников в интернат на время немало. Кто–то сам захворал, кто–то затеял ремонт, кто–то много лет не был в отпуске... К нам и из соседних областей, из Минска душевнобольных привозили. Осуждать родственников нельзя. Напротив, надо постараться помочь, а не оставлять один на один со своей бедой.