Для благополучия мало спать в чистой постели и есть из чистой тарелки
«Никогда не делилась своими мыслями с любимой газетой. Но сейчас хочу высказаться по поводу развернувшейся в стране кампании по защите детей из неблагополучных семей. Да, им при нерадивых мамах–папах плохо, а в приюте, детском доме, приемной семье лучше. Но лучше — это чистая постель, полноценное питание, подарки от добрых спонсоров. И это, если повезет, — до 16 — 18 лет. Но что в душах этих ребят и что с ними будет потом? Ведь в конце концов они в большинстве своем по разным причинам все равно возвращаются домой.
Сегодня детей, многие из которых уже хорошо понимают, что происходит, забирают из плохой семьи в хорошие условия; завтра — родители вроде исправились — возвращают домой; послезавтра — родители вновь запили — опять забирают. Каково этим детям? Все знают и скрывать тут нечего, что они любят своих горе–родителей. Многие цепляются за них при «отобрании» и понимают, как с горечью сказала девочка–подросток в одной телепередаче, что они, по большому счету, никому не нужны: забрали — отдали — снова забрали... Вот лично мне кажется, что живут они хотя и в хороших условиях, но с горечью в душе. А в итоге сами дети вырастают неблагополучными. Не все. Но многие. Потому что для благополучия мало спать в чистой постели и есть из чистой тарелки.
Как известно, болезнь легче предупредить, чем лечить. У нас многое делается по профилактике социального сиротства. Но насколько я, человек сторонний, могу судить, заключается она в работе с уже, по сути, опустившимися родителями. За ум берутся единицы. На остальных ничего не действует. Потому что время упущено. И ситуация давно вышла из–под контроля. Профилактика — значит предупреждение, предохранение. А что предупреждать, если уже все, что можно было предупредить, предотвратить, так сказать, допущено? В то же время с благополучными семьями никто подобной работы не проводит. Но ведь не каждая неблагополучная семья была таковой изначально...
И «приемные дни» раз в неделю... Не стоит потом удивляться, что «спасенные» дети могут и не сказать нам спасибо. Потому что спасли не всех и слишком поздно. Извините, не стану указывать свою фамилию». Мария, Могилевская область.
Вместо комментария
«Когда нашими «родителями» стало государство, мне было 9 лет, моим братьям — 4 и 3, а сестренке — всего 2 года. Я очень скучала по маме, любила ее, несмотря ни на что. Что чувствовали мои младшие братишки и сестренка, даже боюсь предположить: в их возрасте мама, вообще, — самый необходимый и чуть ли не единственный человек на свете. Родители обещали исправиться, но время шло, а они не выполнили и десятой части того, что должны были, чтобы вернуть нас. Не помню, когда я поняла, что к лучшему ничего не изменится. Слабость женщины, нашей матери, оказалась сильнее ее любви к нам, ее детям, которым она дала жизнь.
...Помню, как я навещала младшую сестренку в детском доме, потом — в школе–интернате. В памяти запечатлелись два наиболее ярких и грустных момента. В детдоме, куда я ездила с бабушкой, нас обступила малышня: «А вы к кому? Вы за кем?..» Было физически больно осознавать, что за большинством этих малышей никто никогда не придет, как, впрочем, и за мной. Но сколько надежды теплилось в десятках пар умоляющих детских глаз — не передать словами... Что я, сама еще ребенок, жаждущий маминой ласки и тепла, могла ответить сестричке на вопрос, когда же приедет мама? Рассказать правду? Или соврать? Как сказать, что мама не приедет? Как объяснить, почему мы стали ей не нужны?
...Сейчас у меня и моих братьев и сестры все хорошо. Неизвестно, как пошла бы наша жизнь, кем бы мы стали, если бы остались в семье, в которой водка родителям дороже детей. Остается только гадать».
Пожалуй, вместо комментария к письму Марии этой исповеди, присланной нам Ольгой Г., было бы и достаточно. Исчерпывающий ответ на вопрос: «А что у этих детей в душе?»
Как бы то ни было, но общество при всем своем желании помочь социальным сиротам должно быть готово к тому, что в будущем мы все равно получим взрослых людей с исковерканными судьбами, надломленной психикой. Такова правда. Заменить тепло родительского очага никто и ничто не в состоянии. Нет тепла и любви в существовании рядом с пьяными и опустившимися псевдородителями. Да и новая семья только смягчит болезненный удар. «Переписанная история» детства — не то, о чем взрослому человеку когда–нибудь захочется рассказать своим внукам.
Но между тем лично я всецело поддерживаю существующую сейчас практику по защите детей из неблагополучных семей. Где ребенку лучше: с пьющими родителями или в детском доме? Права Мария, что малышу лучше быть с мамой. Но гуманнее оградить его от скандалов и пьяных ссор родителей, равнодушия самых близких для него людей. Это единственно верный способ дать ему шанс стать полноценным человеком, реализовать свой потенциал, наладить нормальную взрослую жизнь.
В письме Марии множество спорных моментов. Но главное, она неравнодушна. Именно неравнодушие может стать панацеей в решении проблемы социального сиротства. Контролировать ситуацию должно государство. Для этого есть отлаженные многоступенчатые механизмы. Но помочь каждому по силам. А для начала задайте себе вопрос: сколько откровенно несчастных детей живет рядом с вами? И как давно вы перестали смотреть в сторону пьющих соседей? Рейды участковых инспекторов и социальных педагогов, постановки на всевозможные учеты, работа с психологами — набор профилактических мероприятий, которые дают свои положительные результаты. Но, как показывает сама жизнь, вовремя проявленное участие посторонних людей и оказанная из чисто человеческих соображений помощь намного эффективнее.
