Мы созданы для того, чтобы порхать как прекрасные бабочки, расцвечивая мир своими крыльями

Воспитание бабочек

Когда мой папа привел будущую жену знакомиться со своей мамой, моя бабушка Елизавета Марковна (которую потом все звали бабой Лизой) недовольно всплеснула руками: «Коля, ну ты на нее посмотри, как на ней можно жениться?» Коля уже несколько лет смотрел и насмотреться, наговориться (это всегда важнее) не мог. Посмотрел еще раз: красивая, кареглазая, шустрая, стройная до хрупкости — кажется, сейчас надломится. А у Елизаветы Марковны глаз — алмаз, все сразу видит, и стройность эта — «как тростиночка» — ей совсем не по вкусу. «Она же сумку домой донести не сможет!» — объясняет: сама троих детей без мужа, погибшего на войне, на ноги поставила, поросят на продажу выращивает, огород большой держит, да еще втихаря самогон гонит, только проверенным людям продает — а как же в деревне без него? У старшей дочки свои дети уже есть, средний сын толковый, врачом будет, да и младший Коля такие надежды подает — в МГУ на юриста учится. Нет чтобы там, в Москве, и жену себе найти, зацепиться, а он на тебе, на худосочной этой — одни глаза — жениться собрался. Думала, что пройдет это у него, но нет, не прошло. Женился. «Каждый раз, когда я сгибалась под тяжестью сумок, которые выворачивали мне руки, я вспоминала ту первую встречу с Елизаветой Марковной и ее неверие в мои силы», — смеялась мама. И когда я иду из магазина — полный рюкзак за спиной, сумка на плече, сумка в руке (не все поместилось в рюкзак) — я вспоминаю первую встречу мамы с бабушкой и думаю: ничего не меняется в этой жизни. Хотя изменилось так много.

ФОТО STATIC.NGS.RU

Сегодня совсем не обязательно ходить в магазины или на рынок и набивать сумки продуктами: заказал — привезли. Но там ведь нет этого чувства — прийти, посмотреть, походить между рядами, присмотреться, потрогать, где можно, понюхать, что удастся, и сделать выбор: это беру, это беру, а вот за этим в другой магазин или базарный ряд пойду. И пойти, и там все по новой: посмотреть, присмотреть, потрогать, понюхать, купить — и в сумку, в сумку. Какая доставка заменит это хождение, этот процесс? Но себя, признаться, жалко. Не в процессе, конечно, а после него. Зато потом, когда принесешь в дом эти ароматы, сделаешь салат из свежих овощей (это, кстати, главная причина, почему я и до пандемии любила летом жить в Беларуси — в Карловых Варах такие ароматные фрукты и овощи можно купить только на фермерском рынке, который проходит нечасто, в магазинах вкус и запах овощей совсем другой), понимаешь: каждому труду есть своя награда.

Есть у меня подруга со сложным бизнесом: сдача квартир посуточно. Так она по городу мечется с сумками, набитыми постельным бельем, полотенцами и моющими средствами. Когда за сутки постояльцы в квартире меняются два, а то, случается, и три раза (таких клиентов называют «часовщиками», и я, услышав слово первый раз, подумала, что это профессия), то она, с одной стороны, радуется: заработок, с другой — нет: выматывает, тяжело. Но тянет и сумки, и бизнес, потому что воспитание — работать и работать. Женщины созданы для этого.
Представляю, как сейчас многие возмутились: разве мы созданы для этого? Конечно, нет. Мы созданы для любви, красоты и счастья.
Мы созданы для того, чтобы порхать как прекрасные бабочки, расцвечивая мир своими крыльями. Ну а если не как бабочки, то хотя бы как балерины: они ведь тоже умеют летать. Кстати, для них времена изменились: раньше, во времена Майи Плисецкой и Екатерины Максимовой и уж тем более во времена до них, балерины или рожали после выхода на пенсию (а они уходят, как правило, до сорока), или отказывались иметь детей: невозможно сочетать со сценой. А сейчас посмотрите: у примы белорусского Большого Ирины Еромкиной трое! И она танцует. И она великолепна. Спрашивала я как-то у Татьяны Шеметовец, как балеринам это все удается. Она ответила со смехом, хотя ничего смешного в ее словах нет: «А потому что мы двужильные». Ирина говорила про тренированность, любовь к профессии и детям, про то, что, оказалось, сочетать это возможно, хотя и трудно. Но балеринам к трудностям не привыкать.

Нет, вы не подумайте, я и других женщин знаю. Томных, у которых самая тяжелая поклажа — сумочка, в ней — кредитка мужа, а сам он обязательно подъедет к магазину (не продуктовому), когда жена закончит шопинг: ей ведь тяжело нести покупки. Бывает, когда я иду из магазина (ну вы помните: рюкзак, сумка и еще раз сумка), я им завидую: они мне и кажутся теми самыми бабочками (не путать с балеринами), которые украшают жизнь, перелетая с цветка на цветок, расправляя цветные крылья навстречу солнцу. И мне тоже так хочется. Но не дано: воспитание. Еще не от мамы даже, а от Елизаветы Марковны, не признающей женской хрупкости. Как моя другая бабушка Мария Павловна отреагировала на знакомство с будущим зятем, я как-нибудь в другой раз напишу, там история еще смешнее. Эта бабушка зарабатывала на жизнь, двадцать лет загоняя на клинкерном заводе вагонетки с кирпичом-сырцом в раскаленную печь. Все из семьи — и закалка, и порхание. Не быть мне бабочкой…

plesk@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter