Вересковая коллекция

Бронислав Спринчан. Осенний вереск. Стихи, переводы. Минск, Мастацкая лiтаратура, 2006.

Бронислав Спринчан — один из старейших поэтов Беларуси, родился в Украине, стихотворения пишет на русском языке. Книга «Осенний вереск» — как бы подведение творческих итогов, этакий поэтический пресс–релиз. И очень удачно, что в нем отражены две ипостаси автора: оригинального поэта и переводчика, так много сделавшего для популяризации белорусской литературы в мире. Большая часть книги — это именно переводы и, думается, благодаря им читатели откроют для себя заново творчество и Павлюка Труса, и Алексея Пысина, и Петруся Макаля, и Алеся Письменкова, и Василя Годулько... Тем более сразу чувствуется — переводы делались с любовью, стихотворения отбирались не случайные. Так что вас ждет не только знакомство с очень душевной авторской лирикой, в которой герой слушает музыку созвездий и настраивается, как на камертон, на церковные колокола, но и со всей белорусской поэзией — от Максима Богдановича до молодой поэтессы Валерии Кустовой.

Гарольд Пинтер. Коллекция. Амфора, Санкт–Петербург, 2006.

Этот драматург считает, что одной истины не существует, а следовательно, зритель–читатель должен блуждать в темноте пьесы, натыкаясь на стулья и подвешенные ведра. Что ж, влияние «новой драматургии», в лоне коей честно абсурдничал Пинтер, ощущается явственно. Однако, в отличие от пьес других экспериментаторов, пинтеровские прочно вошли в репертуар даже самых консервативных театров и сравниваются не столько с беккетовскими, сколько с чеховскими. Уж очень узнаваемы персонажи и их глобальная тоска. Больной «на голову» неудачник приводит домой бомжа, спасенного от избиения. Уступает свою кровать, отдает ботинки, терпит вонь... Но спасенный разучился кому–то верить, на кого–то надеяться, он просто «знает свои права». Надо — будет униженно молить, появится возможность — выживет благодетеля из его же дома. Разумеется, не чужд Пинтер политики — он и прославился своими острыми выступлениями, даже в нобелевской речи призвав отдать под суд Буша и Блэра. Вот, к примеру, сюжет: старушка пришла навестить сына в тюрьму. Но кроме своего «горского языка», другого она не знает, а на этом жандармы запрещают говорить. Можно говорить только «по–столичному». Иначе — избиения. Аргумент тюремщика абсурден и логичен: «У меня жена и трое детей. А вы все набиты дерьмом». Правда, в данном случае авторский постулат насчет множественности истин как–то не срабатывает — акценты зримы, как Триумфальная арка. Вообще, странно наблюдать, как из обрывков фраз и нелепых ситуаций возникает некое действо, которое волнует, задевает, требует определенной оценки. Тем более, в отличие от Чехова, Пинтер не сильно страдает человеколюбием, несмотря на декларируемый гуманизм. Его герои, пребывающие по отношению друг к другу в состоянии абсолютной глухоты, иногда просто отвратительны или страшноваты. Ну что ж, вам ведь никто и не обещал приятного чтива.

Издания для обзора предоставлены книжным магазином «Академическая книга», Минск, пр–т Независимости, 72.