А можно я спрошу у вас: «Когда в последний раз вы были в Национальном художественном музее?» Так и знала, давно... А как вам прямо в ближайший выходной отправиться в «сокровищницу искусств» всей семьей, несмотря на то что установилась наконец летняя погода и начался дачный сезон? Уверена, не пожалеете. Не одна я так считаю: наш художественный музей по праву гордится своим собранием картин. И обязан он этим праздником для глаз, души и вкуса директору когда–то Государственной картинной галереи БССР, удивительной женщине Елене Аладовой. Не так давно в издательстве «Мастацкая лiтаратура» вышла книга «Музей — ее судьба», посвященная этой прекрасной даме.
Совсем немного я знала Елену Васильевну. С ее дочерью, сегодня известным музыковедом Радославой Аладовой, мы учились вместе в Белорусской государственной консерватории. Внешне хозяйка художественного музея не производила никакого впечатления: небольшого роста, полноватая, с самой что ни на есть простой прической, всегда более чем скромно одетая... Но в этой женщине за версту чувствовались настоящая природная интеллигентность, ум, сильный характер. Привлекали внимание ее прищуренные глаза, пронзительный взгляд и обаятельная улыбка. Энергии и «сверхпроходимости» Елены Васильевны хватило бы на десятерых мужчин. Как ей удалось за довольно короткое время собрать такую уникальную коллекцию картин — уму непостижимо. Точно знаю: когда в казне Министерства культуры не хватало денег, чтобы расплатиться за то или иное полотно, необходимое, по мнению директора музея, в ход шел очередной гонорар мужа — известного белорусского композитора, автора прекрасных симфоний Николая Ильича Аладова.
Как признавалась сама Елена Васильевна, у Лидии Руслановой она «чуть ли не всю коллекцию перетаскала».
Представляете, придя в Национальный художественный музей, вы можете постоять у картин, которыми, возможно, любовался сам Александр Сергеевич Пушкин! Это «Портрет графа Матвея Виельгорского». Вельможа замечательно играл на виолончели и на знаменитом портрете, написанном в Риме его другом художником К.Брюлловым, изображен с музыкальным инструментом в руках. Картину граф уже в Петербурге подарил своему брату Михаилу Виельгорскому, душеприказчику и близкому другу Пушкина, у которого поэт часто бывал. Никто не знает, как портрет попал к Лидии Руслановой, но точно известно, что в 1960 году благодаря невероятному дипломатическому таланту Аладовой он был куплен для музея у певицы.
Другие жемчужины сокровищницы — картины И.Репина, В.Сурикова, В.Тропинина, В.Перова, В.Маковского, А.Куинджи, И.Айвазовского, К.Коровина, М.Врубеля, А.Головина, Б.Кустодиева — были приобретены у балерины Екатерины Гельцер, мхатовских актеров Клавдии Еланской и Ивана Москвина, певицы Марии Максаковой и у других известных московских и петербургских коллекционеров.
Недавно прочла, что работа А.Куинджи была продана на аукционе «Сотбис» за несколько миллионов долларов. А я, приходя в наш музей, всегда долго стою перед «Березовой рощей» Архипа Куинджи. Глаз невозможно оторвать от полотна, автора которого еще современники называли «богом света» в живописи. Эти невероятные контрасты зелени в тени и на солнце...
В начале 70–х годов в Минск приезжала белоруска по рождению, а в то время уже давно француженка, вдова знаменитого Фернана Леже, сама известная художница — Надин Леже. Переводчиком у нее работал муж моей сестры. Забавно было смотреть, как шли по залам музея две дамы, очень дружественно друг к другу настроенные. Надин — в роскошной, безумно дорогой шубе, которую она на всякий случай ни на минуту не оставляла без присмотра, и очень скромно одетая маленькая домашняя Елена Аладова, никогда не позволявшая себе таких дорогих меховых «прикидов», но собравшая для своей страны и своего народа культурные ценности, стоящие сегодня миллионы.
