Валерий Шарий и его принципы

Бокс в самом углу гаражного кооператива, в тупичке направо. Воскресенье. Время — чуть за двенадцать. Пасмурно, солнце едва пробивается из-за туч. Но олимпийский чемпион Монреаля-1976 по тяжелой атлетике, мировой рекордсмен Валерий Шарий ясен и свеж. Он встречает меня привычной широкой улыбкой, от которой его усы разъезжаются в обе стороны и заползают почти к вискам. Машет рукой и командует, куда поставить машину.


— Гляди, — весело говорит и дружески бьет по плечу, от чего я чуть не ухнулся в гаражную яму. — Вот она — моя “Победа”!

Я сказал бы: будущая “Победа”. В сегодняшнем состоянии эта груда металлолома напоминает легендарный автомобиль ровно настолько, насколько когда-то простой сантехник тракторного завода Валерка Шарий походил на будущего олимпионика и легенду тяжелой атлетики — на 0,0 процента! Однако терпение. Труд. Глаза боятся, а руки делают. Шарий своего в спорте достиг, и я нисколько не сомневаюсь, что его “Победа” — впереди.

Автомобили — страсть. Как на военную пенсию вышел, а было это в 1991-м, так и отдался Петрович целиком своему хобби.

— Меня всегда к автомобилям тянуло: покопаться, перебрать. Сперва купил 403-й “Москвич”. Убитый в ноль. Переварил, перекрасил, дал новую жизнь. Продал. Потом взял 401-й в том же состоянии и сделал с ним все то же самое. Но, знаешь, всегда к “Победе” тянуло. Мечтал. А тут у соседа по гаражу увидел. “Уступи”, — говорю. Он ни в какую. Говорит: “Сам восстановлю”. А год назад сдался. Доведу до ума, буду иногда ездить. Сам. Потому что, как это, — “Победу” продать?

Общаться с Петровичем — отдыхать душой. Он мировой мужик! На пороге 70, а в душе — ромашки.

— Как думаешь, в какой цвет покрасить?

— В красный, конечно!

— ???

— Цвет Победы...

— Бежевой будет.

Валерия Шария молодежь часто спрашивает: “Скажите, а какая победа в вашей жизни главная?”, мечтая услышать рассказ об олимпийских подвигах. Петрович, как Станиславский, держит паузу, молчит, улыбаясь в усы, а потом блестит глазами и философствует:

— Нельзя взять и сразу выиграть Олимпиаду! Так не бывает, самым сильным вдруг не станешь. К этому нужно долго иди. Стремиться. Работать. А на этом пути каждый шаг важен. Значит, и каждая победа — главная. Потому что без первой не будет второй, без второй — третьей. К победе нужно идти, победу нужно ждать и ее хотеть. Тогда она станет твоей.

— Вы дали бы совет Андрею Арямнову, как ему вернуть свою победу.

— Все беды в нас. Не в ногах, не в руках — в голове. Андрюша сам загнал себя в тупик, а теперь не знает, как оттуда выйти. А все очень просто: говорить нужно меньше, а работать — больше. Пусть приходит ко мне в гараж. На денек. Поработаем, пообщаемся. Он мне поможет делом, я ему — словом. И вместе соберем. Каждый свою победу.

Ни колес, ни двигателя — что за машина? Все внутренности из старой “Победы” Валерий Петрович вытряхнул, как ненужный хлам воспоминаний из головы, и строит все заново.

— Видишь, — указывает пальцем на ржавую металлическую раскоряку у ворот. — Это ее подвеска. 100 кило! Для меня — семечки. В Монреале в 1976-м я 365 в сумме набрал. Эта “Победа” больше потянет — тонна семьсот! Хотя опять — семечки. В свое время за две тренировки в день я поднимал по 32 тонны. Это сколько “Побед”?.. Сегодня, конечно, уже не тот: там “стреляет”, тут болит... Но штангу все равно не забросил — тягаю. Чтобы мышцы не ржавели. Ржавые мышцы — хуже коррозии металла, чуть запустил — и дело швах. И здесь я в основном все сам делаю. Иногда товарищ, сосед по гаражу, помогает. У него Шумахер кличка, здорово мужик в машинах волокет!

Первый свой авто Шарий купил в 1974-м — “Жигули” “копеечку”. По линии спорткомитета квоту пробили, тогда машину купить было очень непросто. А после Олимпиады, конечно, “Волгу” предложили, ГАЗ-24! За 9300 рублей.

— Мои призовые за олимпийское золото составили ровненько пять тысяч рэ! Вот и сравните с нынешними доходами спортсменов. А некоторые еще и жалуются...

Валерий родился в 1947-м, спустя два года после войны. Рос без отца.

— Он нас бросил, когда мне шесть лет было.

— Просто взял и ушел?

— В Сибирь уехал. На заработки. Золото мыл. Там второй раз женился. Сын у него родился. Тоже Валерием назвал. Но он и эту семью бросил. Вернулся в Минск и снова женился. Третий сын родился. И что ты думаешь — опять Валерий! Всех своих сыновей отец почему-то Валериями назвал. Я его не помню совсем, фотография только есть. Симпатичный, кстати, мужик, я на него совсем не похож, больше по маме пошел.

— Зато дед, заменивший вам батю, лихой мужик был: бывший буденовец, ветеран Гражданской и Великой Отечественной войн.

— Да, дедушка воевал. Ему на момент войны уже 43 было. Ты, кстати, замечал, что ветераны не любят о войне воспоминать? Два слова скажут и молчат. А меня всегда эта тема очень интересовала, я к деду приставал с расспросами. А он: “Артиллерист. Стрелял. Два ранения”. И на этом все, рассказ окончен. Больше я не настаивал, потому как он мужик суровый был, мог и “леща” дать.

Мы молча стоим и смотрим на будущую красавицу “Победу”, каждый представляя ее по-своему: я — красной, а Петрович — бежевой. Он мечтательно вздохнул, а я сказал:

— Это не машина — это танк. И на Берлин не страшно.

— Я вообще не понимаю, не приемлю войны! Зачем убивать? Ну повздорили, бывает. Так выйдите во двор и разберитесь, как мужики. Между собой. Дай в морду, пинка под зад. Но невинные почему должны страдать? Сорятся политики, а отвечает народ.

Солнце угостило нас десертом, пролившись теплом на головы и блеснув лучиком: юркий зайчик прыгнул на зачищенный капот “Победы”, заставив зажмуриться. На пенсии чемпион не скучает, он умеет жить и ценить время.

— Иногда зовут на сборы в Стайки консультантом. Раньше соглашался, а теперь отказываюсь. Тяжело. Сбор длинный, однообразный. Тело, получается, там, а душа сюда просится, к моей “Победе”.

— Следующей весной прокатите?

— Обязательно! Моя “Победа” всех вместит!