Я сейчас в экспедиции — ищем земной рай. Называют его по–разному: кто — Шангри–Лой, кто — Шамбалой, но суть одна. Это место, где люди всегда счастливы и где хочется остаться навсегда. Я вот в Пекин еще не вернулась и могу засвидетельствовать: хочу остаться здесь, в провинции Юньнань, недалеко от границы с Тибетом, навсегда. Ну или хотя бы на лето: в Пекине плюс 34 градуса, а здесь в любое время года температура редко поднимается выше плюс 25. Вечная весна, понимаешь... Столицу провинции Юньнань город Куньмин, между прочим, так и называют по всему Китаю — «город вечной весны».Благодатный этот климат связан прежде всего с... высотой. Города и деревни, которые мне пришлось объехать в поисках земного рая, расположены на весьма приличной высоте — это вам любой опытный путешественник, не альпинист даже, скажет. Мой самый любимый в Поднебесной город Лицзян (в нем и пишу это письмо) находится на высоте 2.400 м над уровнем моря. Для нас, уроженцев равнинной Беларуси (если память не изменяет, высочайшая вершина родной страны что–то около 350 м), это много. Даже очень. Считается, что горная болезнь может начаться, если быстро поднимаешься на высоту 2.500 м. Что порадовало — признаков горной болезни у меня и моего спутника не обнаружилось даже на высоте 4.400 м. Это самая высокая точка нашего путешествия с видом на снежные горы Мэйли.
В мире эти горы не слишком знамениты, но зря — очень красиво. Альпинисты сюда не ломятся: им здесь просто нечего делать. Главный пик Мэйли — вершина Кавагебо — так и остается непокоренным. По сравнению с той же Джомолунгмой (напомню: 8.846 м) Кавагебо не так и высока (6.740 м), а вот поди ж ты — на нее не ступала нога человека. И не ступит. Последняя попытка взойти на эту гору состоялась в 1991 году — вся китайско–японская команда (17 человек, между прочим) погибла. В 1997 году местное правительство приняло документ, запрещающий любые попытки взойти на Кавагебо. Знаете, по какой причине? По религиозной. Последователи тибетского буддизма верят, что Кавагебо — бог, и никому не дано топтать божественное тело. К альпинистам местные жители относятся, мягко говоря, недружелюбно. Смерть восходителей никого здесь, если честно, не удивила: тибетцы верят, что каждый покусившийся на бога будет неотвратимо наказан. Что, с их точки зрения, и случилось. Уже 16 лет прошло, а причина гибели команды неизвестна. Похоже, Кавагебо осерчал — единственное реальное объяснение. Большинство предыдущих альпинистов постигла та же участь. Да и не только альпинистов: эти горы (как и многие другие, впрочем) требуют глубокого уважения. Сама лично видела в одном баре у Мэйли огромный плакат с криком «Пропали!». Двое американских туристов ушли гулять к Кавагебо, и больше их никто никогда не видел.
Так что на Мэйли лучше любоваться чуть издалека, что я и делала. Красота — дух захватывает. Хотя, возможно, это проявление горной болезни. Но от дороги дух захватывает еще больше — и горная болезнь тут ни при чем. Здесь во время переезда из Чжундяна (несколько лет назад этот городок был переименован в Шангри–Лу) в Децен я наконец–то поняла значение выражения «страшно красиво». Моя лучшая подруга утверждает, что так говорить нельзя. Наташа, ты просто не была в этих горах и не видела эту дорогу! Она узкой лентой вьется по краю гор, и никакие ограждения не предусмотрены. То есть вообще. Дорогу не успевают очищать от постоянно падающих с гор камней, поэтому во многих местах она настолько узка, что проехать может только одна машина (но ведь есть еще и встречное движение!). Страшно. И красиво. Во время дождя нас занесло — к счастью, в кювет, а не с обрыва. Счастье, знаете, такая относительная штука...
Зато какое нежданное и удивительное ощущение: протягиваешь руку из окна — и можешь дотронуться до облаков. Под тобой — весь большой мир, а над тобой — вечность. Никогда еще она не ощущалась так осязаемо.
Еще я воочию увидела другое выражение, которое часто встречается в книгах: «Туман спустился с гор». Именно здесь, на границе Юньнани и Тибета, я увидела, как это происходит: белая пелена — то густая, то разорванными клочьями — сползает с вершины вниз и как будто подъедает все на своем пути. Вон там, на том склоне, только что стоял ряд елей, одно мгновение — и их не стало. Просто исчезли — и все! Туман подобрался ближе. Мистика какая–то... Рай не дается легко даже тем, кто упорно его ищет.
Фото Михаила ПЕНЬЕВСКОГО.
