Утром в понедельник 26 февраля 1980 года жители местечка Дисна Миорского района Витебской области, проходя мимо местной церквушки, заметили следы на снегу у распахнутого настежь окна. На дверях при этом висел замок. Срочно прибывший батюшка вошел в храм и ахнул: на стенах нет половины икон, пропали серебряные подсвечники, церковная посуда. Сердце священнослужителя едва не остановилось, когда он увидел, что на своем обычном месте отсутствует серебряный крест Дисненского братства. Уникальный памятник искусства, не имеющий аналогов в мире, исчез вместе с прочей утварью.
Ценность — понятие осязаемое
Казалось бы, преступление налицо: взлом, хищение... Но неделю спустя было вынесено решение: в возбуждении уголовного дела отказать. Основание: причинение незначительного ущерба. Это потом, годы спустя, специальная комиссия подсчитает, что «незначительный ущерб» равен 26.218 рублям, что подпадало под статью УК БССР «Хищение в особо крупных размерах»! Все дело было в самих ценностях. А они в те годы не очень-то интересовали власть...
Уже через 10 дней в отделе милиции Миорского района раздался тревожный звонок: 7 марта грабители вновь проникли в ту же самую церковь тем же способом, распилив решетку на окне. На этот раз незваные гости утащили все оставшиеся ценности, в основном оклады икон из драгоценных металлов. Теперь добычей воров стала другая ценность мирового значения — серебряный оклад иконы «Богоматерь Одигитрия Смоленская». Но никто не спешил учиться на ошибках. И на этот раз ответственному следователю показалось, что урон ничтожен, уголовное дело возбуждать не стоит! Позже комиссия определит, что повторный ущерб составил еще 36.082 рубля.
Оклад от иконы «Богоматерь Одигитрия Смоленская» — уникальный памятник древнебелорусского искусства XVIII века. Датирован 1774 годом. Некогда икона с окладом принадлежала церкви Виленской губернии. Числится музейным экспонатом союзного значения. Был на учете в Государственном художественном музее БССР как памятник искусства союзного значения с оценкой 25.000 руб.
Работа закипела
Милицию можно было понять. Как в 1980 году объяснять начальству, что нужно выезжать искать какие–то церковные побрякушки, если на участке не раскрыты более серьезные преступления — убийства двоих партийных работников, пять ограбленных магазинов, один вскрытый ювелирторг и десяток обчищенных квартир советских трудящихся? Такая расстановка приоритетов вылилась в то, что за один только март 80–го взломаны церкви в Чересах, Голомысло в Миорском районе, церкви в деревнях Глубокского, Поставского, Браславского районов.
Наконец общественность загудела, и в органах к гласу народа прислушались. В считанные дни все постановления об отказах в возбуждении уголовных дел были отменены. Работа закипела. Витебская областная прокуратура дела о хищениях из церквей объединила в одно производство. Руководство управления уголовного розыска МВД БССР дало четкое указание: остановить серию краж, найти виновных. Если понадобится — сидеть у церквей и караулить, установить наблюдение и отлавливать всех подозрительных лиц.
Был составлен подробный план расположения храмов в Витебской области. Оперативники в штатском стали дежурить в местах вероятного появления грабителей. Но результат был нулевым.
Первая зацепка
О том, что белорусская милиция всерьез взялась за дело, очевидно, прослышали и расхитители икон. С этого момента в Белоруссии не случилось ни единого факта воровства церковной утвари. Зато, когда серия краж прошла по союзным сводкам, к белорусским коллегам обратились псковские милиционеры. Теперь кражи совершались у них, и не только кражи. На этот раз воры пошли дальше. Желая заполучить редкие иконы, они зверски избили в Пскове отца Юрия, когда тот отказался добровольно отдать ценности.
Очевидно, что злодеи на разбой идти не собирались и нападение на священнослужителя было спонтанным, иначе как объяснить, что в суматохе один из нападавших выронил свою платежную телефонную книжку (в былые времена для оплаты телефона, газа, электричества имелись специальные книжечки с отрывными листами). А там были разборчиво вписаны его имя и адрес — Юрий Иванович Скобцов, житель города Ленинграда.
Скобцова разыскали в два счета. Но каково же было удивление, когда выяснилось, что у него железное алиби, он уважаемый человек и никогда не бывал в Пскове. Оказалось, что Юрий Скобцов уже давно не проживает в своей квартире, а сдает ее некоему Ефиму Либенсону. И, разумеется, все телефонные счета оплачивает сам новый жилец, хотя и по книжке на имя Скобцова.
Навели справки. 27–летний Ефим Либенсон заключил фиктивный брак ради получения прописки. С женой жил раздельно, потому и снимал квартиру, был судим по статье «Халатность» — из–за него на производстве погиб рабочий, а недавно лишился водительских прав за совершение ДТП. Тем не менее Либенсон открыто разъезжал на белых «Жигулях», нигде не работал, но модно одевался и жил на широкую ногу. Причем разъезжал не только по Ленинграду, частенько наведывался в Белоруссию. Оперативные данные свидетельствовали, что родственников там у него нет. Тогда за какой надобностью?
После того как супруга Либенсона рассказала, что ее фиктивный муж буквально бредит предметами старины и большую часть времени тратит на разъезды по городам и весям в поисках ценностей, прокурор Ленинграда выдал санкцию на проведение обыска в его съемной квартире.
Из коллекционеров в преступники
Уже первые находки, сделанные опергруппой во время обыска, подтвердили: сыщики не ошиблись. Нет, это не был склад, хотя серебряной утвари в квартире нашлось немало. Конкретно для белорусских милиционеров удачей оказалась находка части того самого уникального серебряного оклада иконы «Богоматерь Одигитрия Смоленская», исчезнувшего из церкви в Дисне. Увы, хотя и большей, но только части. Кто–то из оперативников поинтересовался: а что ж вы икону–то саму не взяли, а только оклад? Оказалось, причина банальна — икона была слишком велика и не поместилась бы в автомобиль. По этой причине и сам оклад с подачи Либенсона был распилен на части.
Однажды, мучаясь бездельем, Ефим Либенсон взял в руки книгу Владимира Солоухина «Черные доски». И прочитал. Герой книги (а это сам автор) — путешественник и исследователь, которым овладели страсть к собирательству, желание сохранить и донести до будущих поколений красоту древнего русского искусства. Поначалу Либенсон тоже был только страстным коллекционером. Но после отсидки понял, что иконы и церковная утварь — это еще и способ хорошего заработка.
Он привлек к делу бывшего сокамерника и его приятелей. Первой под напором расхитителей сдалась как раз Одигитриевская церковь в Дисне. Главарь втемяшивал подельникам и сам до последнего верил, что крадут они ненужное государству имущество церкви. И ведь на первоначальном этапе был почти прав. Милиция отписывалась, считая, что серьезного ущерба государству не нанесено. В общей сложности шайка наворовала более чем на 70 тысяч советских рублей (примерно 500 хороших месячных зарплат того времени). В итоге это стоило самому Либенсону 13 лет лишения свободы с конфискацией имущества, а его дружкам — от 10 лет и меньше.
Утраченные ценности
Ленинградская милиция провела серию шумных обысков на квартирах подпольных богатеев, антикваров, коллекционеров, спекулянтов. Но уникальный крест Дисненского братства обнаружить так и не удалось. Его местонахождение не смог указать ни сам Либенсон, ни его подельники. Ответ был очевиден: не имеющий аналогов памятник культуры продан на Запад.
В какой–то момент витебским милиционерам и работникам прокуратуры в сотрудничестве с ленинградскими коллегами удалось получить косвенное подтверждение, что следы этой реликвии теряются в Финляндии. Но в далеком 80–м получить более подробные сведения от правоохранительных органов другой страны было сложно, не говоря уже о поездке за рубеж для самостоятельного расследования.
Благодаря усилиям художников из части вернувшегося на родину оклада иконы «Богоматерь Одигитрия Смоленская» удалось полностью восстановить утраченную реликвию. Когда возрожденный оклад вернули в церковь, люди, видя его, молча плакали. Как считает Надежда Федоровна Высоцкая, которая в 1980 году заведовала отделом древнебелорусского искусства Государственного художественного музея БССР, белорусы еще смогут увидеть и утраченный в Дисне уникальный памятник искусства. Есть возможность восстановить крест Дисненского братства по хранящимся о нем сведениям: научная экспедиция, которая в 1979 году выявила этот крест в Одигитриевской церкви в Дисне, сняла все параметры и сделала его подробные снимки. Дело за реставраторами.
Справка «СБ»
Крест Дисненского братства — уникальный памятник древнебелорусской культуры XVII века работы известного мастера Петра Слижева. Серебряный, литой, с чеканкой и гравировкой. Относится к 1678 году. Первоначально принадлежал униатской церкви. Выявлен в 1979 году. Состоял на учете в Государственном художественном музее БССР как памятник искусства союзного значения с оценкой 25.000 руб. (по тем временам максимальная сумма оценки. — Прим. автора).
Никита ШПАКОВСКИЙ.
