Парламентские выборы в Германии всколыхнули тему отношений этой страны с другими странами Европы и, в частности, ее роли и места в Евросоюзе. Большинство аналитиков сходятся в том, что Германия сегодня — ядро и становой хребет Евросоюза, ключевой игрок в континентальной Европе. Часто говорят, что основой Евросоюза является связка двух ведущих держав — Германии и Франции. Однако сегодня Французская Республика, как представляется, играет в этом альянсе роль младшего партнера. Эта страна довольно болезненно пережила мировой финансовый кризис, сил для активной европейской игры у нее сейчас нет. Кроме того, во Франции довольно сильны евроскептические настроения, усугубленные финансовым кризисом, — и только специфика французской избирательной системы не позволяет евроскептикам из националистического «Правого фронта» прорваться во власть. Все это означает, что инициатива на европейском поле сейчас целиком в руках Германии, которая как никогда укрепила свое лидерство в ЕС, впрочем, очевидное и ранее.
В связи с этим нередко возникает вопрос — а не есть ли Евросоюз некая новая инкарнация германского империализма, своего рода мягкий «четвертый рейх»? Конечно, такая постановка вопроса излишне утрированна и провокационна. ЕС — рыхлое образование, основанное на сложной системе сдержек и противовесов, дающих даже слабым участникам объединения определенное поле для маневра. Впрочем, понятно, что время классических империй с их открытым и грубым силовым контролем над пространством прошло, и ЕС может рассматриваться как форма обкатки технологии «мягкой силы», посредством которой европейские лидеры устанавливают свои правила игры на европейском континенте.
Поскольку Германия сегодня является ведущей страной ЕС, вполне понятно, что она использует его механизмы для продвижения своих интересов. Конечно, Германия связана массой обязательств и ограничений, да и не стремится к каким–то агрессивным действиям. Тем не менее немецкое лидерство становится все более очевидным, и немало поспособствовала этому нынешний канцлер Ангела Меркель. Именно Берлин стал вершителем европейских судеб в ходе финансового кризиса, и далеко не всем эта роль Германии пришлась по душе (Греция, Кипр, Португалия).
Возвышение Германии также поднимает тему старых исторических обид, претензий и счетов. ЕС строится на идее общеевропейской солидарности и примирения. Европейские политики стараются лишний раз не ворошить прошлое, вспоминая «дела давно минувших дней». Эта стратегия действительно оказалась весьма эффективной. Прежде всего, само возникновение ЕС стало возможным благодаря примирению двух антагонистов, враждовавших на протяжении последних полутора–двух столетий, — Германии и Франции. То же самое касается и отношений Германии с другими своими соседями — Польшей, Чехией.
Тем не менее, несмотря на объединительную и примиренческую риторику, очевидно, что старые обиды не забыты. Та же Чехия известна евроскептицизмом своих элит (особенно этим отличался ее предыдущий президент Вацлав Клаус) — не в последнюю очередь благодаря предубеждениям против немцев, которые весьма глубоко въелись в сознание чехов. Омрачает чешско–немецкие отношения и до конца не урегулированная проблема судетских немцев (массовые депортации немецкого населения из Чехословакии после Второй мировой войны). В Польше правоконсервативные силы также любят попугать обывателя немецкой угрозой. Очевидно, что дальнейший рост немецкого влияния и связанные с этим неизбежные издержки способны серьезно обострить эти латентные, загнанные в глубь коллективного бессознательного антинемецкие настроения.
И, разумеется, зловещей тенью, которая еще долго будет маячить за спиной Германии, остается нацистское наследие. Официальный Берлин всеми силами демонстрирует окончательный и бесповоротный разрыв с темным прошлым, по сей день проводя показательные процессы над престарелыми нацистскими преступниками. Тем не менее призраки нацизма еще долго будут тревожить Германию.
Более того, с распадом СССР и социалистического лагеря наметились тенденции к ползучей реабилитации нацизма. В первую очередь это касается европейских неофитов, таких как страны Балтии, где нацистских коллаборантов (которые отметились кровавыми преступлениями не только у себя на родине, но в том числе и на территории Беларуси) пытаются выставить борцами за свободу и независимость против большевистского тоталитаризма. Аналогичные процессы происходят и в стремящейся в ЕС Украине, где, кажется, уже стала хорошим тоном героизация военизированных националистических формирований вроде УПА, идеология и практика которых была калькирована с нацистской. И, кстати, настораживает весьма вялая реакция ЕС и Германии на подобного рода эксцессы.
Вообще, апология коллаборационизма, имеющая место в ряде восточноевропейских стран, может сыграть злую шутку со всем европейским проектом. Ведь коллаборационисты — что украинские, что белорусские, что прибалтийские — славили Гитлера не только как «освободителя» от советского тоталитаризма (а заодно и от ряда неугодных национальных меньшинств), но и как... великого евроинтегратора. Да–да, образ Гитлера и нацистского рейха как лидеров семьи народов свободной Европы был очень распространен в коллаборационистской пропаганде. Естественно, это вызывает крайне нежелательные для современного ЕС аллюзии и ассоциации. Чем уже начинают активно пользоваться противники евроинтеграции в той же Украине, активно распространяя через интернет сканы коллаборационистских листовок, риторика которых зачастую почти дословно копирует риторику современных евроинтеграторов.
Советская Белоруссия №179 (24316). Вторник, 24 сентября 2013 года.
