Центром славянства стала Беларусь

— Сергей Иванович, какова история славянского движения?
— Оно возникло еще в XI веке. Потом были последователи Кирилла и Мефодия, затем кружки славянофилов. В основном это были люди интеллигентные, образованные. А крепко на ноги это движение стало в 1848 году, когда в Праге открылся 1-й Славянский съезд. (В то время было только три независимых славянских государства — Россия, Болгария и Черногория. Все остальные входили в состав империй.) И в Праге было принято решение о борьбе славянских народов за свою автономию в рамках империй. Лишь позднее встал вопрос о независимости. В 1918, после Октябрьской революции, славянские страны одна за другой получили суверенитет. Рухнули кайзеровская, Австро-венгерская и Российская империи. Карта Европы изменилась. Славянское движение набирало обороты. Но после прихода фашистов к власти оно стало подавляться силой, а его лидеры в большинстве своем оказались в тюрьмах или были уничтожены. Однако положительные перемены не заставили себя ждать. Произошло это в конце 30-х годов. В СССР был создан Всеславянский комитет, в который от Беларуси входили Якуб Колас, Янка Купала и другие известные личности. Этот комитет сыграл огромную роль во Второй мировой войне. В 1946 году состоялся 6-й Всеславянский съезд в Белграде. Перед собравшимися выступил лидер Югославии Иосиф Броз Тито. Съезду направили приветствие почти все руководители славянских государств.
После прихода к власти Хрущева в СССР главенствующей стала доктрина на ускоренное строительство коммунизма. А при коммунизме все межнациональные различия должны были быть стерты. Национальные славянские комитеты во многих странах, входивших в систему социализма, были распущены.
В 1991 году в Ленинграде состоялась Всеславянская конференция. На ней присутствовало около 300 человек. Приехали даже из Канады, Австралии, Германии. Распад СССР показал, что идет угроза славянскому миру. Так возникла мысль, что надо восстанавливать прежнее движение. В феврале 1998 года в Чехии под Прагой состоялось первое организационное заседание по восстановлению деятельности Международного славянского комитета, который должен работать между съездами. И тогда было принято решение созвать 7-й Всеславянский съезд в Праге. В июне он и прошел. На нем было 500 делегатов, из них — 15 от Беларуси. Были приняты манифест, программа, избран Международный славянский комитет, почетным председателем которого делегаты выбрали Президента Беларуси Александра Григорьевича Лукашенко. Зал в течение пяти минут стоя аплодировал. Мы такого не ожидали. А инициатива о выдвижении белорусского лидера исходила от украинской делегации. Мы почувствовали, что некоторое предпочтение отдается белорусам. В состав комитета был избран и я.
После возвращения из Праги мы в Беларуси создали общественное объединение “Белорусский славянский комитет”. Подбирали в него только единомышленников. Действовали осторожно, чтобы не скомпрометировать идею. Зарегистрировали организацию только в 2001 году. Сегодня у нас  более 10 тысяч официальных членов.
В 2005 году 9-й Всеславянский съезд прошел в Минске.
— Есть ли у славян особая роль в мировой истории?
— Вопрос об особом предназначении не ставится. Но необходимость единства вытекает из нашей общей истории. Кто только на славян не наступал! Наполеон ставил задачу все славянские народы ассимилировать. Именно он сказал, что нужно разрушить Россию и оставить одну Московию как карликовое государство в назидание потомкам. А потом был Гитлер: и тоже конкретные планы по уничтожению чехов, поляков и так далее.
Речь не о том, что у нас особая миссия, а о том, что надо сохранить свою цивилизацию, которая внесла в копилку развития мирового сообщества очень многое. Запад неоднократно давал понять России, что все ее богатства не могут принадлежать только ей, и если она не захочет делиться, то нужно будет изыскать методы, чтобы это все отнять. В свое время нечто подобное было сделано с коренным населением Америки — индейцы были большей частью убиты, а остальные согнаны в резервации. Вот отсюда и наша задача — противостоять глобализму по-американски.
— Что предлагается в противовес нынешнему западному доминированию?
— Глобализация идет по многим направлениям и ее остановить нельзя. Но можно не допустить того, чтобы она обернулась против славянских народов, что, к сожалению, уже происходит. В Польше практически не осталось национальной экономики, нет национальных масс-медиа. Аналогичная ситуация наблюдается в Чехии, Болгарии, Словакии. Однако на самом Западе совершенно другие примеры. Англия не признает евро, она не спешит брать под козырек при всякой команде из Брюсселя. То есть большие государства борются за возможность самостоятельно решать свою судьбу. Угроза как раз существует для малых народов. Поэтому и главная задача сейчас — объединить усилия, сохранить многообразие культур, экономических моделей. Сотрудничество, конечно, должно идти со всеми странами мира. Но командные высоты отдавать нельзя. Рычаги управления необходимо сосредоточить в национальных руках.
— Но реальность современного мира совершенно иная. Официальная политика и Польши, и Чехии, и Болгарии как раз свидетельствует, что эти страны дрейфуют к западному берегу и не воспринимают нынешнее течение как прямую угрозу потери национального самосознания.
— Речь сейчас мы ведем именно об объединении усилий, а не единстве. Оно пока, конечно, не возможно. Отсюда и конкретные цели — не допустить войн между славянскими государствами, на международной арене добиваться славянской взаимоподдержки, а во внутренних делах — оказывать друг другу помощь и больше уделять внимания культурному развитию, сотрудничеству в образовательной и спортивной сферах.
— Глобализм, как некогда коммунизм, стремится стереть межнациональные границы. Но сегодня нации — это по-прежнему действующая сила на международной арене. Есть нации сильные, есть менее сильные. Если говорят, что тот или иной товар сделан в Германии, то это подразумевает само по себе отменное  качество. В этом же ряду английский педантизм или французское свободолюбие. Не является ли идеология славянства некоей разновидностью национальной идеологии с той лишь разницей, что эта национальная идеология проигрывает другим в конкурентной борьбе?
— Знаете, почему мы проигрываем? Мы толерантны и терпимы. И даже сейчас мы не ставим перед собой цель в каждой славянской стране поднять титульную нацию над другими. Как кто-то сказал из неславян: я вас люблю, но я вас ненавижу. А ненавижу за то, что в вас нет зла.
— Западники дают четкое представление о том, как должен строиться этот мир. Его основа — рынок, который и призван определять законы во многих сферах жизнедеятельности. И этот базисный принцип, к которому частично примыкает либерализм, получает все большее распространение вслед за компьютерами, автомобилями, макдональдсами и прочим. Не кажется ли вам, что все-таки для того чтобы та или иная идеология получила максимальное распространение, нужны не столько слова, сколько подкрепляющие их дела? И прежде всего нужна четко структурированная организация...
— Для славян исторически присуща соборность, коллегиальность. Для того чтобы появилась четкая структура, в 1998 году и был создан Славянский парламентский союз. Но так получилось, что в последующем практически ничего не было сделано, чтобы этот орган зарегистрировать. Более того, не была определена его штаб-квартира. На 8-м Всеславянском съезде в 2001 году в Москве снова была поставлена задача сделать работающим парламентский союз. Очередное заседание прошло в Госдуме. Но и после этого заметных сдвигов не наметилось. На 9-м съезде в Минске возник все тот же вопрос. Но здесь уже были приняты конкретные решения: меня избрали председателем союза. В Минске же была открыта и штаб-квартира. Был одобрен и проект устава. После этого я как раз и занялся организационной работой. Зарегистрировал нашу международную организацию. А в ноябре прошлого года мы провели сессию парламентского союза, на которой приняли устав. Да, это сложная работа. Она идет достаточно трудно. Например, Польша в Евросоюзе. Польское руководство не признает славянского движения. Но там очень сильный славянский национальный комитет. Очень влиятельно славянское движение и в Болгарии.
— Но много ли ваших представителей в правительствах?
— Мне трудно сейчас сказать: где, сколько и кого. Но в национальных парламентах наши сторонники есть, и их немало.
— Какие практические шаги вы
намерены предпринять в ближайшее время?
— До конца нынешнего года мы намерены серьезно перестроить деятельность Международного славянского комитета. Но я не хочу раскрывать сейчас все карты, потому что уже не единожды наша открытость нам вредила. Кстати, на прошедшей на днях в Минске сессии нашего парламентского союза одновременно состоялось заседание Международного комитета, где мы обсудили, что делать дальше. Перемены произойдут. Но для этого понадобится четыре-пять лет. Могу лишь сказать, что намечены, в частности, преобразования в инфраструктуре Международного комитета.
— Не является ли славянская идея разменной монетой, которую порой используют политики для достижения своих целей?
— Это не исключено. И, кстати, есть попытки создать множество славянских комитетов. Причем создают их не славяне. Это делается специально, чтобы подорвать саму идею братства. Мы пытаемся убеждать словами, а наши противники аргументируют финансами.
— Как вы пришли в славянофильство?
— Для меня эта идея не нова. Когда я увидел, что стало происходить с той же экономикой после развала СССР, какие силы были приведены в движение, я понял, что надо что-то делать. И в первую очередь надо восстанавливать славянское движение.
— Где вы тогда работали?
Я заведовал кафедрой в Мозырском педагогическом институте. Преподавал политологию.
— Какова роль славянской идеи в мировых процессах?
— Это одна из равных среди основных мировых идей. Как есть идея Евросоюза объединить европейцев, так есть и идея объединить славян. И против нашего объединения будут выступать те, кто хочет владеть славянскими странами. США стремятся разместить свои системы ПРО в Польше и Чехии, пользуясь финансовой зависимостью этих государств от Запада. Но, кстати, славянский мир не стал стопроцентно на позиции Евросоюза. Это показало даже голосование по преференциям для Беларуси, когда некоторые страны высказались против отмены преференций для Беларуси и продолжают сотрудничество с нашим государством. Славянская идея изнутри давит на власти. И многие партии боятся, что могут проиграть на выборах, если будут поступать иначе.
— В конце 90-х годов в Беларуси идеи славянского единства были весьма популярны. Возможно, это вызвано было определенным разочарованием рыночными реформами. Люди искали альтернативу Западу. Но сегодня славянская организация в Беларуси словно ушла в тень. Так ли это?
— Нет. Я хочу сказать, что все как раз наоборот. Мы стали меньше шуметь и больше делать. И все понимают (и не только у нас в Беларуси), что мы идем к жесточайшей схватке идей. Сегодня центром славянства стала Беларусь. Почему так бьют по нашей стране? Потому что сопротивление однополярному миру уже набирает силу. И не случайно — у нас проходит фестиваль “Славянский базар”, съезды, сессии парламентского союза и так далее. У нас в Беларуси проведено три заседания Международного славянского комитета. До этого выездных заседаний славянского комитета не было, все они проходили в Праге. О чем это говорит? Появился признанный центр. А когда он есть, начинается движение. Оно сейчас более организованно и более спокойно. Нам уже кое-чего удалось достичь. Посмотрите, как ни пыталось НАТО разместить свои войска в Украине — не получилось.
— Каков итог прошедшей в Минске сессии Славянского парламентского союза?
— Состоявшаяся 1–3 июля 6-я сессия имеет важное значение. Мы не стали рассматривать законопроект, который бы мог вызвать у кого-либо неприятие, подозрение. Мы взяли нейтральный закон — о развитии туризма. А здесь есть проблема. Беларусь, в сущности, осталась единственной страной, где для иностранцев плата за гостиницу выше, чем для своих граждан. Это воспринимается плохо. Далее — визовый режим. В Евросоюзе он достаточно жесткий. На прошедшей минской сессии было всеми поддержано решение добиваться отмены визовых режимов между славянскими странами.
— И в рамках Евросоюза это реально?
— Мы высказываем предложения. А дальше нужно думать, как это осуществить. Ведь мы парламентарии, которые участвуют в разработке законов и влияют на правительства. Причем в Европе немало парламентских республик. Но, замечу,  это было обсуждение, а не принятие окончательного решения.
— А когда будет решение?
— Теперь проработка вопросов пойдет в  национальных парламентах. Мы договорились, что окончательно модельный закон примем на следующей сессии в марте. В будущем планируем рассматривать и экономические, и политические вопросы. Так что будут и конкретные дела.