Ценности после эпидемии

Мы все ждем, когда жизнь станет «как раньше». Может быть, напрасно? Может быть, прежняя жизнь не вернется уже никогда? 

Множество дискуссий идет сегодня в мире — спорят политологи, философы рисуют картины изменений человека и человечества, экономисты говорят, что все будет плохо, и плохо будет долго, и только врачи не спорят и не предсказывают: работают, им некогда. А чувство неопределенности и тревоги возрастает. 

Первая точка зрения заключается в том, что после эпидемии жизнь вернется в прежнее русло. Знаменитый французский писатель Мишель Уэльбек говорит: «После карантина мы не проснемся в новом мире. Он будет тот же самый, только хуже». Значит, изменения будут и в этом случае. Но какие? 

Другая точка зрения прямо противоположна: «мир уже не будет прежним». Но если так, что в нем изменится? 

И для первого (жизнь как раньше), и для второго (мир не будет прежним) варианта ясно, что в той или иной степени ценности изменятся. Более того, они меняются прямо сейчас, на наших глазах. 

Солидарность декларируемая и реальная. Эпидемия показала, что солидарности, основополагающему принципу ЕС, в период кризиса грош цена. Своя рубашка реально ближе к телу (думаю, что почти в каждом языке найдется аналог этой поговорки), и это печальный урок для любой международной организации. Сейчас ЕС старательно отыгрывает ситуацию назад, вновь призывая к солидарности и стараясь не выглядеть при этом смешным. Это был тяжелый удар и хороший урок, показавший, что солидарность действительно нужна, но — реальная. Которую, в отличие от ЕС, продемонстрировали гражданские общества в разных странах, когда люди объединялись для того, чтобы помочь медицинским работникам и старикам. Гражданское общество, ощутившее свою возросшую силу, — это ценность и реальность, которая останется с нами надолго, может быть, навсегда. 

Со стариками, высокой смертностью среди них и призывами (в некоторых случаях это не призывы, а указания) сидеть дома связана и следующая ценность, которую мы осознаем в эти дни. Нам нужны новая модель старения и новая модель медицины, связанной со старением. Если до сих пор показателем эффективности государства считали продолжительность жизни, то сейчас становится важнее качество этой продолженной жизни. Если последние 10 лет жизни вы прикованы к кровати, факт, что вы дожили до ста, уже не так радует, согласитесь. Качество жизни важнее, а это означает — нужно развивать медицину, геронтология должна стать уважаемой наукой. Здоровье, физическая активность и ясный ум — несомненные ценности, к которым каждый из нас должен стремиться, эпидемия в очередной раз нас в этом убедила. 

В связи с этим мне интересно: насколько изменится в системе приоритетов отношение к здравоохранению, науке и людям, занятым в этих сферах? Перестанем ли мы смотреть на врачей как на обслуживающий персонал? Оказалось, что в ситуации кризиса, подобного этому, медицина важнее армии: перед невидимым глазу вирусом беззащитны все. 

Эта эпидемия вообще задала много вопросов государству и яснее показала, какое именно нам нужно: поддерживающее своих граждан в горе, эффективное и имеющее программу социальной поддержки и гарантий. В конце концов, когда мы платим налоги, надеемся, что именно таким оно и будет. Почему в Скандинавии меньше, чем в других странах ЕС, говорят о специальных программах поддержки бизнеса и населения? Потому что эти программы там давно есть. 

plesk@sb.by