50 лет назад в Беловежской пуще началось строительство охотничьего комплекса. Полувековой юбилей – повод вспомнить его историю.
«Усилить бдительность по охране государственной границы!» — такая секретная директива поступила в Брестский пограничный отряд в один из сентябрьских дней 1957 года. В тот же день подобные распоряжения по специфике своей службы получили областное управление КГБ БССР и военная контрразведка Брестского гарнизона.
«Что случилось?» — гадали руководители спецслужб. Ведь и без того бдительность на пределе. На учет были взяты даже все голубятни города и прилегающих к государственной границе территорий. Опасались, что птицы могут быть использованы как почтовые для передачи шпионских разведданных за границу. Утечку информации надлежало исключить. Полностью.
Шла «холодная война». На западе СССР в глубокой тайне начинали строить сверхсекретные военные объекты: формировались и ставились на боевое дежурство ракетные части войск стратегического назначения. Баллистические ракеты с ядерными боеголовками, установленные здесь, в лесах Брестской и Гродненской областей, накрывали почти всю Западную Европу и доставали до Ла-Манша… Шла гонка вооружений. Конечно же, и вероятный противник держал на прицеле эти белорусские леса.
Но оказалось, причина столь серьезной директивы была совсем иная: утром руководителю белорусской партийной организации Кириллу Мазурову позвонил Никита Хрущев, первый секретарь коммунистической партии Советского Союза. Никита Сергеевич был в хорошем настроении. Он сообщил Кириллу Трофимовичу, что на осень запланирован запуск первого искусственного спутника Земли. Поблагодарил Мазурова за достойное пополнение из Белоруссии Северного флота страны, где на секретных верфях судостроительных заводов готовились к спуску на воду первые советские атомные субмарины.
Говорили о многом. А потом Никита Сергеевич спросил:
— Кирилл, а можно с личной просьбой?
— Конечно, Никита Сергеевич.
Хрущев неожиданно заговорил о Беловежской пуще. Со знанием дела, как заядлый охотник:
— Был недавно, как знаешь, в Польше. Там у них на юге, в горах, очень хорошая охотничья база. Может, вы и в Белоруссии, в Беловежской пуще, соорудите что-нибудь похожее?
— Конечно, Никита Сергеевич! И сделаем не хуже, — заверил Мазуров.
Просьба первого лица государства – это уже и не просьба вовсе. В те времена даже его намек воспринимался как приказ. Поэтому в тот же день в кабинет первого секретаря ЦК КП Белоруссии прибыли руководители строительных отраслей и спецслужб республики. Был вызван и первый секретарь Брестского обкома партии Петр Миронович Машеров, который опоздал: дорога от Бреста до Минска в ту пору была неважная, повреждена во время войны брусчатка.
Кирилл Трофимович рассказал подчиненным об утреннем звонке. Министры облегченно вздохнули: задание хоть срочное и сложное, но вполне посильное. До зимы, как просил Никита Сергеевич, построят.
Были отданы соответствующие распоряжения спецслужбам: как-никак объект находился в считанных километрах от государственной границы, в особо охраняемом районе. И вот здесь, в погранзоне, в заповедном лесу, со дня на день должны были появиться десятки, сотни людей.
Первыми в Беловежскую пущу приехали геодезисты, проектировщики, архитекторы.
«Каким должен быть комплекс?» — спрашивали архитекторы у руководителей министерств. Те звонили Мазурову. Но зодчим отвечали неопределенно, как в той сказке: пойди туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что. Но чтобы понравилось заказчику.
Через окуляры теодолитов геодезисты часто видели диких кабанов, оленей, лосей, косуль… Впрочем, обитатели Беловежской пущи не с меньшим любопытством вглядывались в них, вслушивались в неожиданное людское многоголосье.
— В иные дни работало до пятисот и более человек, — вспоминает участник тех событий Владимир Гоздецкий.
Впоследствии несколько десятилетий он руководил стройтрестом № 8 города Бреста, одним из крупнейших в Белоруссии . А тогда будущий управляющий был юным комсомольцем, которому доверили организаторскую работу на важнейшем государственном объекте. Даже спецпропуск выдали в местном управлении КГБ.
Но разве утаишь секреты, когда на стройке сотни людей, в том числе и из соседних сел? О ней говорили повсюду. И даже зарубежные радиоголоса передали сообщение об этом охотничьем доме, чем серьезно обеспокоили наши спецслужбы.
Снабжение «секретного объекта» необходимым оборудованием и материалами было отменным. Помогали все. И ничто не мешало работе. Разве только зубры.
— Бывало, забредут они прямо на дорогу и стоят себе спокойненько, — вспоминает Владимир Иванович. – Зубры как бы показывали своим видом: «Мы здесь хозяева, а вы – гости». И не напугаешь их ни гудками автомобилей, ни окриком. Ну а с прутиком на этого зверя тем более не пойдешь.
Большой отряд строителей надо было кормить. Быстро организовать дело помогли военные. Возле строительных объектов задымило несколько полевых кухонь. Ежедневно снаряжалась бригада грибников: собирали приварок.
Стены домика выкладывали из брестского кирпича. Работали каменщики высочайшей квалификации. Некоторых даже откомандировали сюда с важнейших строек, в том числе и со строительства зданий на главном столичном проспекте в Минске. Даже теперь, спустя полвека, когда стоишь возле него в пуще, чувствуешь, что за отлично сделанной штукатуркой – массивные, навеки сложенные кирпичные стены.
К зиме объект был готов. Правда, не до конца наладили автоматику тепло- и водоснабжения. Поэтому комсомолец Владимир Гоздецкий и еще несколько таких же молодых парней круглосуточно несли свою вахту: вручную по мере расхода включали насосы — подавали воду, горячую и холодную, обеспечивали работу котельной. И, конечно, топили баню.
Хрущев, как и обещал, приехал в самом конце 1957 года. Он был доволен, искренне благодарил Кирилла Трофимовича Мазурова и Петра Мироновича Машерова и за уютную базу, и за хорошо организованную охоту. Впрочем, гостеприимные хозяева прекрасно понимали, что этот комплекс в пуще построен не только для Хрущева. При тогдашнем централизованном планировании и снабжении любой высокопоставленный гость из Москвы мог оказаться полезным для республики. После удачной охоты, после хорошей баньки не грех было и попросить для Белоруссии дополнительных фондов, выбить возведение нужного объекта.
— Так что, Петро, ты не зря тут был главным прорабом, — шутил Кирилл Мазуров.
Петр Миронович Машеров, конечно же, как первый секретарь Брестского обкома партии, среди всех забот много внимания уделял и стройке в Беловежской пуще.
Кто знает, может, именно тогда, при Хрущеве, он и пристрастился к охоте, нередко потом, уже будучи первым секретарем ЦК КПБ, приезжал, а чаще прилетал сюда на вертолете. Специально оборудованные вертолетные площадки сохранились до сих пор.
Высокопоставленным охотникам даже на отдыхе полагалась надежная спецсвязь. Вырыть траншеи для подземных телефонных линий оказалось непросто: между высоченными деревьями техника не могла пройти. Поэтому чаще копали вручную, лопатами, так же укладывали многожильный кабель. Правда, тогдашние не очень совершенные системы очень часто выводили из строя молнии. Однако связисты были всегда начеку, быстро устраняли неполадки, обеспечивали надежную связь.
Шли годы… Сотни важных гостей принимал охотничий комплекс. А в декабре 1991-го здесь произошло событие, во многом изменившее современный мир: Союз Советских Социалистических Республик перестал существовать. Образовано Содружество Независимых Государств.
* * *
Все, кто приезжает в Беловежскую пущу, стараются побывать в охотничьем комплексе возле лесной деревеньки Вискули. Туристы, откуда бы они ни приезжали, ни наведывались, смотрят на здание молча.
Тишину нарушает только вечный шум реликтового леса – Беловежской пущи.
