На генетически модифицированную сою, обеспечивающую более 80 процентов производства этой культуры в мире, у белорусских генетиков профессиональный взгляд знающих людей: они не видят в ней ничего плохого.
Тем не менее все новые сорта сои, которые получены и над которыми работают сегодня специалисты единственной в стране специализированной селекционно-семеноводческой компании «Соя-Север», выполняются ими по традиционной методике. ГМ-модификации здесь нет даже в планах. Не владеют этой технологией? Или пошли на поводу у любителей натуральных продуктов, которые отвергают «дьявольскую» пищу?
Член-корреспондент Национальной академии наук Беларуси, доктор биологических наук Олег Давыденко, создавший компанию и руководящий ее научными проектами, а заодно и возглавляющий лабораторию нехромосомной наследственности Института генетики и цитологии НАН Беларуси, считает, что отечественной науке работать над генетически модифицированной соей нет никакого смысла. И опровергает утвердившуюся мысль о том, что затраты при возделывании такой культуры меньше, чем при выращивании естественных сортов.
— Дело в том, — поясняет Олег Георгиевич, — что в наследственную структуру ГМ-сои встроен ген бактерии сальмонеллы, благодаря которому растение приобрело устойчивость к гербициду раундап. Стало быть, по идее, обработав поле таким гербицидом, можно уничтожить все, кроме стойкой к его действию сои, и тем самым сэкономить на постоянной химической прополке или биологической защите, которой вынуждены заниматься приверженцы традиционной агротехники. Но, внимание! Права на распространение ГМ-сои принадлежат американской фирме «Пионер», которая этот самый раундап и продает. Покупая ГМ-сою, производитель вынужден покупать и раундап. Это бизнес, не более того. А что касается низких затрат, то это миф. Ведь раундап убивает только сами сорняки, но не причиняет вреда их семенам, находящимся в почве. Поэтому обработку нужно еще 2–3 раза за вегетацию повторять, что сводит декларируемое «преимущество» к нулю. Другое дело, что на мировом рынке естественная соя стоит гораздо дороже. Но это опять-таки бизнес. Он строится на страхе перед ГМ-продуктами, и «надбавка за натуральность» никак не отражает реальных затрат. Поэтому мы и приняли на первый взгляд консервативное решение не следовать моде. Такой выбор оправдан еще и тем, что сегодня пробиться на рынок, например, России с генетически модифицированным сортом сои гораздо сложнее, чем с обычным. Мы считаем, что у нашей продукции есть перспективы и потому, что уже появились гербициды нового поколения, которые не вредят обычной сое, но убивают большую часть сорняков.
Конечно, сегодня производитель животноводческих кормов или пищевых продуктов может быть заинтересован в покупке дешевой импортной ГМ-сои больше, чем естественной отечественной. Но если весь необходимый объем этой культуры будет производиться у нас в стране, то не будет и игры на искусственной разнице цен.
Перспективы у сои отечественной селекции сегодня достаточно хорошие. Отчасти это связано с тем, что Минсельхозпрод, прежде не замечавший культуру, портившую статистику валового сбора зернобобовых, сегодня начал даже хвалить руководителей хозяйств, которые решили отвести земли под сою. Такое «потепление» сразу же сказалось на отношении села к этой культуре. Если в 2007 году ее выращивали 27 хозяйств, то в этом – 90.
Правда, из-за того, что многие агрономы впервые начали осваивать технологию, а также из-за особенностей погоды этого года средняя урожайность немного упала и колеблется в пределах 13—14 центнеров с гектара. В прошлом же году она составила 15,4 центнера, что при пороге рентабельности 6–7 центнеров с гектара вполне приемлемо для наших климатических условий. Для сравнения: средняя урожайность в США – 25 центнеров с гектара, в Китае – 16, Украине – 12, России – 9.
Лучшие хозяйства у нас имеют урожай на уровне среднего американского и благодаря этому очень укрепляют свое положение. Например, СПК «Урицкое» Гомельского района отводит под сою 100 гектаров, с каждого из которых собирает по 20—25 центнеров. При затратах порядка 600—700 тысяч рублей на гектар и цене тонны бобов примерно в 1 миллион рублей продавать сою выгодно. Но хозяйство поступает еще более разумно: перерабатывает урожай в соевое молоко, которое еще с большим эффектом использует в животноводстве.
Когда в 1980 году кандидат наук Олег Давыденко, занимаясь со школьниками в клубе юных генетиков при Институте генетики и цитологии, начинал опыты с соей, ему приходилось убеждать скептиков, что она в Беларуси может расти. Сегодня, когда 4 сорта селекции компании «Соя-Север» успешно возделываются на площади 5 тысяч гектаров, ему приходится доказывать, что Беларуси пришло время отказаться от импорта сои, так как отечественные сорта ни в чем не уступают зарубежным и готовы удовлетворить потребности всех производителей и потребителей.
Но почему именно сое нужно уделять повышенное внимание?
— Дело в том, — объясняет Олег Давыденко, — что соя – это самый дешевый источник высококачественного белка. Живому организму, чтобы синтезировать свои белки, нужно до кирпичиков, то есть до аминокислот, разобрать чужие белки, поступившие с пищей. Десяток аминокислот организм синтезирует из чего угодно. А еще 10 ему нужно взять готовыми. Это так называемые незаменимые аминокислоты. Если хотя бы одной аминокислоты из этого набора не хватает, организм будет требовать, чтобы через желудочно-кишечный тракт пропускалось все больше и больше белка, пока баланс не будет достигнут. Больше всего организму не хватает лизина, которого как раз очень мало в зерновых культурах, составляющих основу кормов животных и пищи человека. В сое же лизина содержится в 9 раз больше, чем в пшенице, и в 10 раз больше, чем в кукурузе. Стало быть, соя – это не только идеальный источник белка, но и средство сокращения неэффективного расходования зерна, основа здорового питания.
В советское время, когда соя закупалась за нефтедоллары в США, республика, животноводство которой работало на всю огромную страну, потребляла ее в объеме 500 тысяч тонн (это примерно 250 миллионов «зеленых» по тем ценам). Сегодня нам столько не надо. По оценкам специалистов, хватило бы и 225 тысяч тонн. Но такое количество стране пока не по карману. А потому сое-вого шрота Беларусь закупает только 150 тысяч тонн, на что расходуется не менее 75 миллионов долларов.
Специалисты считают, что, для того чтобы полностью обеспечить собственные потребности в сое, необходимо отвести под нее не 10 тысяч гектаров, как планируется на ближайшие годы, а 150 тысяч, которых при средней урожайности порядка 15 центнеров с гектара будет вполне достаточно. Это может быть одним из самых эффективных импортозамещающих проектов. При достаточном количестве сои нам нужно будет тратить гораздо меньше зерна, чтобы получить такое же количество животноводческой продукции. Ведь при выращивании скота у нас расходуется в лучшем случае 5,5 килограмма зерновой смеси на 1 килограмм мяса, тогда как в Германии, например, где соя используется гораздо шире, — не более 2,5 килограмма. Есть еще одни любопытные расчеты: выращивая собственную сою, Беларусь сможет сэкономить зерна в два раза больше, чем его собирается на тех 150 тысячах гектаров, которые, если руководствоваться разумными доводами, следует отвести под сою.
Вообще-то мысль о необходимости культивирования сои в Беларуси уже привилась и не вызывает отторжения. Но, как водится, тут же возникли радикальные идеи: мол, поскольку климат меняется и у нас стало гораздо теплее, то не закупить ли нам высокопродуктивные, например американские, сорта и тем самым избавить себя от забот?
— Это будут напрасно потраченные деньги, — уверяет Олег Давыденко. – Ведь соя в отличие от многих других культур очень привязана не только к температуре окружающей среды, почвам, но и к продолжительности светового дня. Растения южных широт получают сигнал к цветению только тогда, когда продолжительность светового дня становится 14—15 часов. У нас это конец августа. Поэтому у «южан» ни о каком созревании семян в наших условиях речи идти не может. В связи с этим, работая над новыми сортами, мы основное внимание уделяли получению так называемых фотонейтральных форм растений, которые были бы способны зацветать раньше. Большое значение имеет и способность к росту при пониженных температурах, то есть при среднем показателе белорусского июля 17,5 градуса. Биология же южных сортов выстроена под 22 градуса. Результатом найденного компромисса между столь разными требованиями и стали наши сорта. Большое значение при этом имело то, что нам удалось идентифицировать ген, который удлиняет период цветения. В результате отобранные по такому признаку растения приносят больше бобов. В работе над новыми сортами большую надежду мы возлагаем также на маркер-сопутствующую селекцию, которую пытаемся развивать. Это позволит уже на ранних этапах отбрасывать большое количество бесполезного материала и на порядок сузить круг претендентов на получение «родительских прав». Соответственно, в несколько раз сократятся и сроки селекции. Поэтому мы надеемся, что наше сельское хозяйство и в будущем не будет испытывать недостатка в сортах сои, максимально приспособленных к нашим почвенным, климатическим и широтным условиям.
