Знаменитый советский и российский хоккеист, олимпийский чемпион, обладатель Кубка Стэнли и трехкратный чемпион мира. Так написано в биографии Валерия Каменского. Кратко написано. Любой, кто интересуется историей хоккея в пределах, превышающих пару-другую сезонов, об этом игроке может рассказать гораздо больше. Вспомнить, например, что Валерий стал одним из первых советских хоккеистов, рискнувших вырваться с площадок «великого и могучего» на заокеанские просторы НХЛ. Где, кстати, отыграл восемь сезонов, став одним из шести российских хоккеистов, которым удалось завоевать олимпийское «золото», «золото» чемпионата мира и Кубок Стэнли. На чемпионат мира в Минске Валерий Викторович приехал с клюшкой. Вместе с другими легендами хоккея СССР он принял участие в товарищеских матчах с командой Президента, а заодно поделился мнением о настоящем, прошлом и будущем хоккея по обе стороны Атлантики.
— Валерий Викторович, что человек с вашим опытом и регалиями находит в матчах любителей?
— Для меня очень важно, что такие матчи интересны зрителям. Они ведь, правда, интересны. Молодежь приходит, смотрит на игру таких великих хоккеистов, как Якушев, Макаров, Фетисов, Касатонов, Буцаев…
— Имена, действительно, знаковые. Но они — легенды. А чем сегодня определяется величие игроков?
— Как и прежде: званиями, заслугами, победами. В этом смысле хоккей вряд ли сильно изменился. Понимание значительности приходит тогда, когда ты или кто-то еще, оглядываясь на карьеру позади, видят, что эти годы были потрачены не зря.
— В ваше время на лед в составе сборной СССР выходили многократные чемпионы мира и Олимпиад. А сегодня возможно собрать такую коллекцию наград?
— Согласен: очень сложно. Хоккей сильно прогрессирует. Вы посмотрите: даже сборная Франции играет так, что канадцы и шведы едва ноги уносят. Аутсайдеров, считай, почти не осталось. Все хотят побеждать. Вдобавок ко всему изучать друг друга и делиться информацией стало гораздо проще.
— Выходит, и прежняя шкала определения величия того или иного игрока уже не подходит?
— Безусловно. И очень важно, чтобы болельщики понимали это. Сам игрок ведь может о себе что угодно думать, но именно мнение болельщиков определяет его место в хоккее. А мнение это во многом зависит от результатов всей команды.
— Кто из ныне играющих в будущем может претендовать на подобное признание?
— Начнем с того, что признание это приходит лишь после окончания карьеры. Неправильно «ставить памятник», когда человек еще играет. Но есть, конечно, Малкин, Овечкин, Дацюк, Ковальчук. Все парни на слуху, красиво забивают, делают результат… Но они пока не великие. Просто лучшие.
— Вы вот перечислили, считай, всю элиту российского хоккея. При этом складывается ощущение, что сам бренд «русский хоккеист», который в начале 90-х в США покупался на ура, сегодня несколько потерял свой вес…
— Их просто стало меньше в НХЛ, вот и подзатерялись ребята. Хотя те, кого я перечислил, по-прежнему играют на ведущих ролях в своих клубах. Но это все объяснимо. Когда мы уезжали, здесь была система. Мы смотрели на игроков старшего поколения, учились у них. Там ведь такие учителя были! В той атмосфере было проще самому становиться великим игроком. А последовавший потом пробел, пришедшийся на 90-е годы, — его ведь ничем не заполнишь. Мы все уехали, молодежи стало не на кого ровняться… То поколение росло, считай, само. И это время мы, по большому счету, потеряли. А сейчас хоккей здесь другой. После появления Континентальной лиги рост числа игроков высокого класса — лишь вопрос времени.
— КХЛ сегодня является такой же «печатью качества» в биографии игрока, какой всегда являлась НХЛ?
— Я не хочу их сравнивать. Ведь правда: от того, что появилась КХЛ, НХЛ ничуть не проиграла. Более того, чемпионаты конкурируют, и, следовательно, уровень мастерства растет по обе стороны океана. Да и возможностей для реализации больше. В НХЛ идут по накатанной схеме, мы многое пытаемся строить с нуля. Что-то, конечно, пытаемся перенимать у американцев, но просто взять и применить у нас их опыт — невозможно. Это ведь два разных континента, строя, менталитета. Так что наш путь — развитие хоккея через конкуренцию.
— Конкуренция — хорошо. Но ведь нередко отношения между НХЛ, ИИХФ и КХЛ выливаются в какое-то подобие противостояния…
— Я вообще против того, чтобы разделять хоккей на американский, российский, европейский или какой-то еще. Фактически сегодня уже произошло его слияние. Все стараются взять у других самое лучшее и применить у себя. Так что спорить-то, в общем, не о чем.
— А как быть с потенциальной угрозой игнорирования игроками НХЛ Олимпиад?
— Это другой вопрос. Мое мнение тут простое: Олимпиада — это турнир, на котором должны выступать все лучшие хоккеисты, которые только существуют в мировом спорте. Это даже не обсуждается. Это ведь не просто соревнования. Это — итог четырехлетия, который показывает, чей хоккей развивается лучше, кто является законодателем мод и в каком направлении движется наш спорт.
— В ваше время выбор «ехать или не ехать в сборную» существовал?
— В СССР, конечно, нет. Впрочем, и возможности проводить сезон в НХЛ тогда тоже не было. Сборная была единственно возможным итогом успешной карьеры хоккеиста. Ради этого все и играли.
— А как на счет патриотизма?
— В СССР он был превыше всего. Тут без вариантов. Потом начались смутные времена, но для меня никогда не стоял вопрос: ехать в сборную или поберечь себя для клуба? Я всегда принимал приглашение как большую честь. Да и остальные ребята из моего поколения тоже. Помешать могло лишь состояние здоровья. Все-таки после таких тяжелых сезонов в НХЛ самочувствие может быть очень разным, а ехать в сборную и занимать там чье-то место лишь потому, что ты играл за океаном… Не думаю, что это оправданно.
— Говорят, что поколение детей всегда должно быть лучше родителей. Вы видите в хоккее такую тенденцию?
— Я вижу тенденцию к тому, что это поколение другое. Оно и правильно. Мы жили и играли в ХХ веке, сейчас на дворе ХХI. Многое изменилось и оценивать сегодняшних хоккеистов по старым критериям очень сложно. Но я точно знаю, что общего между нашими поколениями. Хоккей. Меняются даже игровая форма и площадки, но сама суть игры остается прежней. И это самое важное.
