Судьбу карибского кризиса решили в вашингтонском ресторане

Карибскому кризису - 40 лет. Напомним, в начале 60-х на Кубе появились советские ракеты. Американцы в ответ пришли в боевую готовность. В общем, неизвестно, было бы кому вспомнить о круглой дате сегодня, если бы тогда в политику не вмешались советская внешняя разведка и ее резидент в Вашингтоне Александр Феклисов. Так уж получается, что иногда информация о чужой боеготовности способствует некоторому охлаждению горячих голов.

После того как Хрущев впервые за всю историю советской власти официально съездил в Америку и отметил трибуну своим башмаком, начальника американского отдела полковника Александра Феклисова вызвал руководитель внешней разведки СССР Александр Сахаровский и сообщил, что принято решение о назначении его на весьма хлопотную должность - резидента в США - и что поедет он туда под фамилией Фомин в должности советника посольства.

В то время победу на американских выборах одержал 43-летний Джон Кеннеди. И окружение Хрущева надеялось установить хорошие контакты с новой американской администрацией. К сожалению, не получилось.

Поводов для кризиса было достаточно. Весной 1961-го США предприняли попытку свергнуть Фиделя Кастро. После того как план вторжения американцев на Кубу завершился полным провалом (случилось это 19 апреля 1961 года), ЦРУ и Пентагон начали готовить новую акцию. А Хрущев в ответ решил попросту разместить на Кубе советские ракеты.

Белый дом захлебнулся от ярости: на заседаниях сформированной при президенте "кризисной группы" генералитет Пентагона, госсекретарь Ачесон и директор ЦРУ Маккоун настаивали на немедленной бомбардировке. Но их сдержали. И в итоге Кубу блокировали с моря. Война была так близко, что в Белом доме, Пентагоне и ЦРУ уже обсуждали список лиц, допущенных в правительственное бомбоубежище.

21 октября Феклисов, который стал Фоминым, направил в Центр телеграмму о чрезвычайном заседании в администрации Кеннеди. На другой день в своем обращении к народу американский президент объявил об угрозе безопасности США, а Хрущев направил ему послание, в котором морская блокада Кубы расценивалась как "беспрецедентные агрессивные действия".

После того как все узнали об этом советском послании, внешнеполитический обозреватель телекомпании Эй-би-си Джон Скали совершенно неожиданно пригласил Фомина на завтрак. Скали был вхож в семейство Кеннеди, хорошо знал и госсекретаря США Дина Раска. Встретились в самом центре Вашингтона, в ресторане "Оксидентал". И Скали тут же стал обвинять Хрущева во всех смертных грехах

: - Он что, считает Кеннеди молодым и неопытным политиком? - возмущался Скали. - Глубоко заблуждается, и скоро вы в этом убедитесь! Пентагон уже заверил президента, что в случае его согласия военное ведомство в 48 часов покончит с советскими ракетами и режимом Фиделя Кастро.

Тут уже не выдержал Фомин

: - Наше руководство считает Кеннеди способным и дальновидным государственным деятелем. Он разумный человек и остановит генералов. ...Прольется много крови, и США понесут чувствительные потери. ...Советский Союз может нанести ответный удар по уязвимому месту в другом районе мира, имеющему важное военно-политическое значение для Вашингтона.

- Думаешь, это будет Западный Берлин? - растерянно спросил Скали.

- Вполне возможно.

Встретившиеся в вашингтонском ресторане вряд ли думали, что станут посредниками глобального урегулирования. Просто надеялись, что руководители не допустят бойни. На том и расстались. Фомин пошел докладывать содержание беседы послу, а Скали отправился в Белый дом...

"Никто меня не уполномочивал говорить о возможном захвате Западного Берлина как ответной мере СССР на вторжение американцев на Кубу, - вспоминал в своей книге Фомин. - Я действовал на собственный страх и риск. ...Теперь мне совершенно ясно: да, я рисковал, но не ошибся. Чего я не ожидал, так это того, что мои слова будут быстро доведены до сведения хозяина Белого дома и что через два-три часа Кеннеди передаст через Скали компромиссное предложение".

Когда в советском посольстве Фомин докладывал о беседе, его срочно вызвали к телефону. На проводе был Скали. Он попросил немедленно встретиться с ним. Через 10 минут уже сидели в кафе отеля "Статлер". И Скали заявил, что по поручению высочайшей власти он передает следующее условие решения карибского кризиса: СССР демонтирует и вывозит с Кубы ракетные установки под контролем ООН, США снимают блокаду и публично берут на себя обязательство не вторгаться на Кубу. Фомин пообещал срочно довести это до сведения Москвы.

Но срочно не получилось. Все уперлось в бюрократию. Министерство иностранных дел не уполномочивало посольство вести такие переговоры. И хотя Фомин мигом составил подробную телеграмму о двух состоявшихся встречах, посол Добрынин три часа изучал написанное, а затем вызвал Фомина и сказал, что не может ничего послать. Пришлось подписать телеграмму самому и передавать ее шифровальщику для отправки по каналу резидентуры начальнику разведки КГБ генерал-лейтенанту Сахаровскому.

Время шло. И Фомину пришла депеша из Центра. Сообщение там получили, но просили прислать телеграмму по мидовскому каналу за подписью посла.

Тем временем обстановка накалялась. В разгар заседания в Белом доме президенту принесли сообщение, что над Кубой уничтожен самолет У-2, а его пилот, майор США Р.Андерсен, убит. Реакция участников была почти единодушной: завтра утром американская авиация должна разбомбить все ракетные установки на Кубе. Однако Кеннеди медлил. Возможно, ждал ответа Хрущева... А Москва все молчала.

Впоследствии Р.Кеннеди (брат президента США) писал: "И росло ощущение, что вокруг всех нас, вокруг американцев, вокруг всего человечества стягивается петля, из которой высвободиться становится все труднее". В такой же тревожной атмосфере работало советское руководство. Все члены Политбюро находились на казарменном положении - безвыездно жили в Кремле.

Лишь вечером 26 октября от Хрущева в адрес Кеннеди пришли два послания. Первое - примирительное, второе - жесткое. В ответе, ссылаясь на первое послание Хрущева, американцы подтверждали, что также желают все уладить миром, но повторяли условия, которые накануне передал Фомину Скали.

В субботу Скали вновь вызвал Фомина на встречу. И принялся обвинять его в обмане, утверждая, что переговоры затягивались намеренно, для того чтобы закончить монтаж ракетных установок и сосредоточить на Кубе новые самолеты Ил-28. Фомин старался его успокоить, вновь и вновь объясняя, что каналы связи забиты... После чего Скали направился прямиком в Белый дом и рассказал Кеннеди о содержании беседы.

В книгах, изданных в США, пишут, что в субботу, 27 октября, министр юстиции Р.Кеннеди встречался с советским послом Добрыниным. В одних указывается, что их встреча состоялась в советском посольстве, в других - в кабинете министра юстиции. В действительности же министр и посол встречались дважды. И разведчик был свидетелем их первой встречи в посольстве.

По вызову Добрынина около 14 часов Фомин пришел в зал на втором этаже и увидел посла вместе с Р.Кеннеди. Добрынин, явно нервничая, обратился к Фомину за какой-то справкой. Разведчик сразу понял, что его присутствие было нужно вовсе не послу, а его собеседнику. Роберт Кеннеди пристально глядел на Фомина, изучая его. Он пришел в посольство, видимо, для того, чтобы лично посмотреть на советника Фомина и проверить, передал ли тот известное предложение американского президента.

Вторая встреча прошла в тот же вечер. До четверти восьмого ответа от Хрущева не было, и Кеннеди поручил брату вновь поговорить с Добрыниным. Встретились в кабинете Р.Кеннеди. Министр юстиции с порога заявил послу

: - Мы должны получить заверение, что не позже завтрашнего дня ракетные базы будут демонтированы... Москва должна понять, что если эти базы не снесет она, то снесем их мы.

Со своей стороны Добрынин настаивал на том, чтобы США согласились в обмен на вывоз советских ракет с Кубы убрать американские ракеты "Юпитер" из Турции. Доводы были весьма убедительными. И после консультации с Белым домом Роберт Кеннеди заявил, что президент согласен.

Ответ Хрущева пришел в Белый дом в 9 часов утра в воскресенье, 28 октября, и с предложениями Кеннеди отправился к генеральному секретарю ООН Тану, который вместе с представителями СССР и США должен был оформить примирение официальным образом...

29 октября и 3 ноября Скали уже приглашал Фомина на завтраки (как стало известно позднее, он делал это по рекомендации президента США).

А в витрине вашингтонского ресторана "Оксидентал" появилась медная мемориальная дощечка: "За этим столом во время напряженного периода карибского кризиса 1962 г. было внесено предложение вывести ракеты с Кубы, сделанное загадочным русским мистером Икс телекорреспонденту Эй-би-си Джону Скали. В результате этой встречи была предотвращена угроза возможной ядерной войны". Этим загадочным мистером Икс являлся резидент разведки КГБ полковник Александр Семенович Феклисов, он же Фомин, он же Юджин в Великобритании и Калистрат в Нью-Йорке...

27 января 1989 года Феклисов выступил на международном симпозиуме по октябрьским событиям 1962 года. Тогда, через 27 лет, он вновь встретился со своим визави, прилетевшим в Москву в составе американской делегации, Джоном Скали, который на последнем закрытом заседании "круглого стола" сказал: "Я внимательно прослушал выступление Александра Фомина о характере и содержании наших дискуссий в октябре 1962 года. Я уважаю мистера Фомина и согласен с ним, что мы сыграли значительную роль в то время..."

В последние 12 лет до ухода в отставку А.С.Феклисов все время работал: сначала - заместителем начальника Краснознаменного института по подготовке иностранцев к разведывательной деятельности, готовил для них лекции и учебные пособия на английском языке; потом вел научно-исследовательскую работу в области разведки. После выхода на пенсию он по совету К.М.Симонова занялся литературой. И кстати, тоже успешно: два года назад в московском издательстве "ДЭМ" в серии "О разведке и шпионаже из первых рук" вышла его первая книга "За океаном и на острове".

15 июня 1996 года к многочисленным наградам разведчика Александра Семеновича Феклисова - двум орденам Трудового Красного Знамени, двум - Красной Звезды, орденам "Знак Почета" и Отечественной войны II степени - добавилась еще одна, самая высокая: за выдающийся вклад в обеспечение безопасности страны ему было присвоено звание Героя России.