В детстве я мечтала стать стюардессой: фантазировала, как буду встречать пассажиров огромного лайнера, приветствовать их на разных языках, подавать кофе и объяснять, как пользоваться спасательным жилетом. Прошло лет пятнадцать. Стюардессой я не стала, но желание попробовать «на вкус» жизнь бортпроводника осталось.
В Международный День гражданской авиации 7 декабря корреспондент «Знаменки» встретилась с бортпроводником компании «Белавиа» Ольгой Потапкиной. Ольга рассказала о своих восьми тысячах часов в небе и о том, как научилась читать желания пассажиров по их глазам.
Как все начиналось
– Еще в детстве я, как и многие другие девочки, мечтала работать стюардессой. Но когда повзрослела, переборола в себе желание, которое тогда казалось нереализуемым, и поступила в колледж легкой промышленности. Отучившись, осознала, что не хочу тратить жизнь на работу, которая не будет приносить 
удовольствие, и, набравшись смелости, отправилась на курсы, организованные при летном центре в Минске. Представляете, мне тогда было всего восемнадцать лет, но стремление воплотить в реальность мечту было столь сильным, что позавидовал бы любой взрослый и умудренный жизненным опытом. Хорошо помню первый полет в качестве стюардессы. Меня распирало от гордости, что я лечу в Москву. Пожалуй, никогда в жизни до того я так не волновалась: следила за осанкой, улыбкой, старалась как можно лучше справляться со своими обязанностями. Когда самолет стал взлетать, уши заложило, голову сдавило – я стала плохо слышать, но сказать об этом кому-то из бывалых коллег не решилась. В общем, лечу и думаю: как это мне дальше-то работать? А когда спустя час после прилета в российскую столицу набралась смелости рассказать коллегам, что плохо себя чувствую и вряд ли смогу летать, те расхохотались, а после объяснили, что поначалу так бывает почти со всеми бортпроводниками.
– Оль, а как вам больше нравится – когда вас называют стюардессой или бортпроводником?
– Стюардесса – эта та, кем я хотела стать: романтичная, мягкая, с голливудской улыбкой, а бортпроводник – человек, который отлично знает нормативные документы, сходу даже ночью называет длину струи огнетушителей разных марок, собран и спокоен в любой экстренной ситуации. Бортпроводник или стюардесса – не принципиально, важно то, что этот человек должен сочетать в себе нежность и силу, а также иметь богатый внутренний мир, знать, что волнует каждого пассажира во время полета, о чем он думает. Кстати, многие заблуждаются, считая, что стюардесса – это девушка ростом от 174 сантиметров и с объемом талии не более 60 сантиметров.
– Так что, требований к внешности совсем нет?
– Конечно, есть, ведь красота – часть нашей профессии. Но бортпроводник в самолете не только для того, чтобы улыбаться и напитки подавать. Очень важно, кроме хорошей внешности, быть и медиком, и психологом, и даже спасателем. А еще многие думают, что английский язык нам нужен, чтобы говорить: «На борту самолета вас приветствуют…» Многие необходимые документы – на иностранном, поэтому хочешь не хочешь, а языком владеть должен.
– Как-то мой знакомый заметил, что нет ничего элегантнее, чем девушка в форме. А бортпроводница с галстучком – тема вообще головокружительная…
– Да, нам тоже нравится наша форма, но приходится ее беречь «словно полковое знамя», ведь работаем в ней и летом и зимой. Хотя к новому летнему сезону компания пообещала закупить более легкий вариант формы. Меня иногда спрашивают, не хочу ли я юбку короче. У нас, бортпроводников, есть четкая грань между вольным и деловым стилями, да и неудобно в мини-юбке наклоняться и приседать.
– Вы физкультурой прямо на борту самолета занимаетесь?
– А как же проверить, все ли спасательные жилеты на месте, заглянуть под каждое кресло. Десять рядов по шесть мест, наклониться нужно не менее 123(!) раз. Ну а вы что думали, почему мы все такие стройные? (Смеется.)
– Складывается впечатление, что полет для вас – это, скорее, техническая работа, чем обслуживание пассажиров и общение с ними.
– Да, вы правы. Полет – это не те 2-3 или даже 10 часов, что мы проводим в небе. Начинается он куда раньше и заканчивается тогда, когда вы уже дома на уютной кухне друзьям о зоне турбулентности рассказываете. За полтора часа до вылета мы с бригадой бортпроводников проходим медосмотр, получаем документацию по рейсу, проводим брифинг: освежаем в памяти технику безопасности и меры, которые нужно принимать при ЧП. Конечно, когда пассажир на борту читает или засыпает, для нас это лучшая демонстрация того, что он уверен в своей безопасности. Но безопасность – это часть моей работы. Я для себя ставлю задачу понять, чего хочет пассажир, что его волнует. Я озабочена не только удобством положения кресла, но и настроением клиента. Были ситуации, когда мужчины покупали дорогие напитки своим женам и забывали сдать их в багаж, а из-за того, что на борт самолета с 
жидкостями не пускают, им приходилось отказываться от презентов. У женщин изымали дорогие маникюрные наборы. Я прекрасно понимаю их раздражительность и поэтому стараюсь создать вокруг этих пассажиров такую обстановку, чтобы они отвлеклись от своих неприятностей и провели время в небе, наслаждаясь бескрайностью просторов. Я помню почти каждого человека в салоне. Бывает, что не могу забыть их даже тогда, когда возвращаюсь домой.
Утром – в Париже, вечером – в Москве
– Глядя на вас, красивых и светлых, таким же представляется и весь ваш мир.
– Увы, земная жизнь бортпроводников часто приносится в жертву небу. Постоянные командировки, незапланированные задержки – это не каждый способен понять. Из полетов меня всегда ждет сын, ему шестнадцать, он хотел стать пилотом, но, к сожалению, зрение не позволило. Теперь учится в Лицее Белгосуниверситета, увлекается химией. Он мечтает полетать на борту самолета, который я обслуживаю, но пока не получается. Зато на отдых летаем с ним вместе. Я так люблю быть пассажиром! Закрываю глаза и молчу, мне не нужно быть начеку, объяснять, где какие выходы. Правда, бывает, забуду, что я пассажир, и подскочу с сиденья…
– Практически все знаменитости предпочитают самолет другим видам транспорта.
– Да, мы часто обслуживаем звезд, иногда нас даже на свои концерты приглашают. Помню, как-то летела с нами Валерия. Она красивая и корректная, от нее исходит такое душевное тепло! Запоминаются бортпроводникам и незвездные пассажиры. Один надел спасательный жилет еще до взлета. Прошу снять, а он ни в какую: «Я потом не успею надеть». Другой прямо в жилете из самолета пытался выйти после посадки.
– А как получается улыбаться каждому пассажиру так радушно, что, кажется, бортпроводник только и ждал, когда именно ты войдешь в самолет?
– Это профессионализм: что бы ни происходило вокруг, во время полета ты – лицо компании. Безукоризненное лицо. Даже когда улыбаться не хочется. Все проблемы и заботы я оставляю на земле, а когда поднимаюсь на борт самолета и встречаю гостей, думаю о том, что через пятнадцать минут окажусь там, где нет плохой погоды, там, где солнечно и ясно.
Ольга ДУБРОВСКАЯ, «ЗН», фото из личного архива Ольги Потапкиной
