Законы современной экономики не подвержены сантиментам. Главное — удержаться на плаву, выжить. Реструктуризация, оптимизация, минимизация расходов, сокращение производственных издержек... За этими тревожными и не совсем понятными для рядовых работников реформаторскими терминами нередко маячит не совсем приятная процедура пересмотра штатного расписания, вынужденной экономии на зарплатах, персонале и т.д. Даже опытные руководители, прежде чем принять тяжелые и непопулярные решения, долго ломают головы. С кем из подчиненных расстаться, кому продлить контракт? И нередко управленцы приходят к выводу, что лучше отправить на заслуженный отдых работающего пенсионера, чем выгнать на улицу начинающего специалиста. В пользу такого шага начальники приводят множество доводов, которые вполне разделяет один из авторов «Спор–площадки». Но его оппонент, защищая права опытнейших профессионалов, поддерживает менеджеров, вынужденно отказывающих в рабочем месте именно молодым и неопытным, вчерашним студентам. Кто из кадровиков более прав в этом нелегком выборе? Давайте подискутируем сообща.
За
Караул! Устали...
Андрей ДЕМЕНТЬЕВСКИЙ, приверженец кадровых ротаций:
— Согласись, Роман, все выглядит вполне по–джентльменски, когда молодой человек вежливо уступает место в общественном транспорте пожилому ветерану. Точно такой же естественный и благородный вид имеет честно «отпахавший» почти полвека старейшина своего профессионального цеха, с достоинством уступающий свое рабочее место молодому специалисту. В смене поколений нет ничего жестокого, зазорного и обидного. Кадровые ротации, вливание в коллектив свежей крови — обычное дело. Знаю, что многие из работающих пенсионеров дадут большую фору молодым, еще многие годы будут удивлять энергией и профессионализмом. Но ведь таким даром свыше обладают далеко не все. Грустно, но чаще всего в трудовых буднях мы обрастаем подробностями из медицинских справочников. С каждым годом зрелым людям все труднее совместить рабочий график с временем посещения врачей. Нередко пожилые работники «бюллетенят» чаще, чем отдыхают в отпуске. И приходится начальству давать ветеранам производства множество послаблений, жалеть: «Такой интенсивный график, что даже молодых жалко, а что говорить о работающих пенсионерах?! Как им темпы выдерживать?» К тому же многие даже вполне крепкие и бодрые зубры всерьез полагают, что черновая работа, суета им, искуснейшим мастерам, не по статусу: «Пусть юнцы зеленые побегают...»
Главная проблема этих утомленных мэтров — отсутствие блеска в глазах. Вспоминаются строки из «гариков» Игоря Губермана: «Не в том беда, что серебро струится в бороде, а в том беда, что бес в ребро не тычется нигде». Нет духа авантюризма у большинства уважаемых аксакалов, здоровой сумасшедшинки, креативности! Не идут они на благородный риск, не хотят пить шампанское! Как метко заметил кто–то: «Старый конь, конечно, борозды не портит, но и новой не начинает».
Когда в очередной раз посетишь какое–нибудь уважаемое учреждение — государственное ли, частное ли, присмотрись там к работе пенсионеров. Заметишь, Роман, любопытную тенденцию. Старожилы, надо отдать им должное, пунктуальны, в отличие от молодых специалистов в списках «опоздунов» не числятся, но если слегка раздолбаистый паренек на кураже зарабатывается до позднего вечера, без лишних вопросов выйдет на работу в выходные, то пенсионера после 18.00 искать бесполезно. В выходные у него святое — дача. Кроме того, имеется многолетняя привычка регулярных перекуров, чаепитий. Плюс боязнь всяческих нововведений и реформ. Старая школа... Трудно бросить в таких людей тяжелый дырокол, но это уже называется поденщиной. По гудку, от звонка до звонка отбыл срок и поехал к ужину, к «ящику». Психология, пропахшая нафталином...
«В старости начинаешь придавать значение не столько творчеству, сколько жизни», — с норвежским композитором Эдвардом Григом соглашаешься, когда общаешься с очередным «видавшим виды» медиком, педагогом, чиновником. За казенными, формальными фразами собеседника — не только равнодушие к посетителю, но и простая человеческая усталость. Пожилой работник мечтает об уик–энде на даче, думает о рассаде и баньке, о проблемах и здоровье любимых внучат, а ему мешают... А не засиделся ли, а не подать ли в отставку, не уступить ли место молодому и амбициозному? Хорошо, если имитирующего бурную деятельность пенсионера занимают такие вопросы...
Мы с тобой, Роман, находимся в том возрасте, который Виктор Гюго назвал «старостью молодости». Если верить градациям французского романиста, еще с десяток лет — и наступит «молодость старости». А там недалеко и до прощальных профкомовских подарков. Клянусь своим будущим пенсионным удостоверением, что перспективы заслуженного отдыха меня не страшат. Потому что, если не относиться к пенсии как к нежданному стихийному бедствию, готовиться к стариковскому житию–бытию загодя (и финансово, и морально), никакой трагедии не произойдет. Жизнь, надеюсь, продолжится. Главное — не засиживаться, не обижаться, не ворчать на тех, кто только начал свой тернистый путь к заслуженному отдыху.
«Молодым везде у нас дорога», — этот старый лозунг воплощается далеко не повсюду. Но именно от успехов нового поколения профессионалов зависит решение проблем пенсионеров. Будут обеспечены работой 20 — 30–летние, тогда будет у пожилых родителей твердая опора. Впрочем, и сами старики могут стать надежным тылом для занятых на работе детей. Бабушка, дедушка... Эти «должности», согласись, звучат ничем не хуже, чем начальник отдела тарификации либо ведущий кроликовод.
Против
Не глаза должны блестеть...
Роман РУДЬ, противник молодых специалистов:
— А теперь подвинься, освободи свое рабочее место для юного сотрудника. Вот он уже нетерпеливо топчется на пороге. По–хозяйски осматривает твой кабинет. Спрашивает, какие игрушки установлены в твоем компьютере. Собирай манатки, Андрей Борисович. Что значит: «Я не хочу»? Перестань цепляться за дверной косяк! Ведь уступать дорогу молодым, по твоим словам, так естественно и благородно...
Я к тому, что рассуждать о смене трудовых поколений легко. Но лишь до тех пор, пока очередь не дошла до тебя лично. А как дойдет, молись, чтобы твоим начальником был я — человек, считающий, что мир держится на старых кадрах.
На днях впорхнула ко мне девушка — точь–в–точь, как ты описал: блеск в глазах, молодой задор, масса энергии... О чем угодно, говорит, буду писать! «И на армейские темы?» — «Легко!» Написала так, что самый суровый офицер расплакался бы: у нее дивизион — синоним дивизии, а трое рядовых, оказывается, составляют целый взвод. Я уж не говорю об орфографии... Чем моложе автор, тем безграмотнее текст. И что мне до блеска в его глазах, если за этим — пустота?
Поэтому я считаю, что блестеть должны не глаза, а руки, когда они золотые. Как у большинства старых профессионалов, способных делать штучную работу. Скажем, кто лучше напишет пронзительный очерк — рассудительный пожилой журналист или энергичная вчерашняя студентка? Какой судья кропотливо разберется в сложнейшем деле — тот, который до пенсии не снимал судейскую мантию, или птенец, на днях выпавший из гнезда юрфака? Правильный ответ: тот, у кого больше жизненного опыта. А молодых специалистов к серьезному делу допускать нельзя — они склонны рубить сплеча, поэтому изведут на щепки любое поручение. Оттого и применяют молодежь там, где требуется рубить, грузить да перетаскивать — там, где ума не надо, достаточно силы. Я до сих пор считаю, что работа грузчиком в 18 лет являлась лучшим применением моих тогдашних «талантов». Ведь их было всего два — крепкая спина да выносливость.
Теперь приведу пример, объясняющий реальную ситуацию с «трудовой преемственностью». Моему отцу в этом году исполнится 70 лет, а он до сих пор работает сварщиком. Думаешь, дело в том, что он не может прожить без металлоконструкций, которые приходится сваривать на морозе? Нет, проблема в другом — никто, кроме него, не способен качественно сделать эту работу. Других специалистов такого класса нет, а молодежь не желает учиться газосварке — ведь придется, о Боже, ворочать тяжелые баллоны да ловить кожей раскаленные частицы продуктов горения... Вот и выходит, что на многих предприятиях одна надежда — на закаленных стариков, набивших руку в своем деле и по праву гордящихся собственной незаменимостью. А изнеженные юные кадры, чью амбициозность и креативность ты славишь, мечтают лишь об офисных креслах, сидя в которых, они станут капризничать насчет повышения зарплаты. Пока дедушки работают. Вот где беда...
Отобью еще один твой аргумент: если сравнить число пенсионеров, сидящих на «бюллетенях», то вряд ли оно будет большим, чем количество молодых специалисток, вечно пребывающих на «больничном» с простуженным ребенком.
Старики, говоришь, думают лишь о дачке да баньке? А у молодых людей мозги забиты ночными клубами и модными тряпками. Кроме того, они тратят массу усилий на поиск жилья, у них болит голова о том, как поднять на ноги детей–малолеток, они мучительно пытаются совместить необходимость работать с желанием развлекаться. Они ненадежны, потому что находятся в вечном поиске более престижной работы. К пенсии же у большинства людей решены все бытовые проблемы, они нетребовательны, дисциплинированны и умелы. И эти преимущества старых кадров постепенно становятся очевидными для работодателей во многих странах. Например, экономика Германии долгое время делала ставку на молодых, поэтому человек в возрасте за 45 лет почти не имел шансов на рынке труда. А теперь количество пожилых специалистов увеличилось там на 200 тысяч человек: хозяева предприятий считают, что сейчас не то время, чтобы позволять себе роскошь неспешного обучения амбициозной, но неумелой молодежи. Такая потребность в испытанных профессионалах возникала всегда, когда государство переживало трудные времена. Скажем, в мирное время генералов, отслуживших свое, бездумно отправляли на покой, зато позже, во время войны, их отзывали из отставки и умоляли стать во главе армий. Потому что выяснялось: самые блестящие выпускники военных академий способны лишь красиво щелкать каблуками, а вот латать рухнувшую линию фронта умеет только старая гвардия...
В конце концов, вспомни Карлсона. По одной из версий, ему было пятьдесят лет. А как летал!
