Одинокий старик оставляет квартиру в наследство детям троюродного племянника. Ситуация мало кого удивит. Все ж — родная кровь. Хоть и приезжали к дедуле раза два в жизни. Да и то в детстве на каникулах. Зато если речь заходит о рентных отношениях в системе социального обслуживания, многие насторожатся. Отдать жилье государству, а взамен переехать на все готовое в интернат? Или обзавестись помощником–соцработником? Нет ли здесь подвоха? Хотя из всех категорий населения пенсионеры, пожалуй, больше всего доверяют государству. Но на эксперимент с рентой в Минске согласились пока лишь двое. В чем причины?
Конечно, наши старики многое на своем веку пережили. И военное лихолетье, и суровые годы после него. Денежные реформы. Поэтому и настораживаются: приватизированная квартира какая–никакая, а своя. Зачем она понадобилась муниципалитету?.. Напрасные все же, полагаю, подозрения. Желания увеличить количество дорогостоящей минской недвижимости в коммунальной собственности, как может кому–то показаться, у чиновников нет. Подтверждением тому масса фактов. Во–первых, участвовать в эксперименте могут только люди старше 70 лет, у которых нет родственников в Минске. Таких в городе всего 11 тысяч — за их счет жилищные проблемы города не решить. Во–вторых, инициаторами рентной программы выступили не коммунальники, а Министерство труда и социальной защиты. Цель ее — помочь одиноким пожилым людям, которым порой уже сложно самим делать какие–то элементарные вещи. Наконец, если заключившего рентный договор не устроит качество обслуживания, он ведь может в любой момент договор расторгнуть.
Впрочем, это, наверное, ситуация гипотетическая. На сегодня качество обслуживания предлагается самое что ни на есть приличное. Соцработник, конечно, абсолютно все за пожилого человека делать не будет (хотя бы затем, чтобы тот не терял тонуса), но за продуктами или лекарствами сходит, еду приготовит, приберется. Ремонт и оплата коммунальных — все за счет государства. Чем плохо? Тем, кто решится на старости лет покинуть родные стены, тоже будет грех жаловаться. Жить им предстоит в открывшемся всего год назад доме–интернате для ветеранов войны и труда «Свiтанак». Номера с туалетом, ванной и небольшой прихожей (есть и двухкомнатные для семейных пар) — по меркам гостиниц три звезды, не меньше. Свежий воздух, лес, тишина, спокойствие. Для тех, кому, наоборот, не сидится на месте, есть мастерские со станками, швейными машинами и прочими инструментами. Пятиразовое питание, ежечасный (!) обход медсестры, консультации врачей, масса лечебных процедур. Свои прачечная, парикмахерская, библиотека, молитвенная комната, куда приезжает батюшка из соседней деревни... Все вполне цивилизованно и на уровне.
При этом у заключивших рентные договоры не только полностью сохраняется пенсия — им еще и доплачивают от 1 до 3 базовых величин. Куда тратить деньги пожилому человеку, находящемуся на полном обеспечении, — его вопросы. Звучит заманчиво, не так ли? Только вот наши старики не спешат оформлять рентные отношения. Почему? В Минтруда и соцзащиты могут лишь предполагать. Может, все из–за давней привычки: мол, я сначала посмотрю, как другие, а потом уж и сам. Накладывается и то обстоятельство, что пожилой человек за многие годы привыкает жить по определенным правилам и всегда с опаской относится к чему–то новому. А кому–то, я уверен, нашептали: «Не ходи, старый, обманут, как пить дать обманут!». Не исключаю, что такие «доброжелатели» сами могут иметь виды на недвижимость одинокого пенсионера. Хотя и это не так уж плохо: если введение механизма ренты и не подвигнет дедушку или бабушку переехать в интернат, то, возможно, подстегнет каких–нибудь дальних родственников вспомнить о них и обеспечить достойную старость.
