Широко известные факты. Еще в 1980–х американцы с подачи не абы кого, а самого президента Рейгана стали активно внедрять у себя элементы советской системы образования как самой эффективной в мире. Чуть позже по этому же пути пошли китайцы. Мы же после крушения СССР начали откровенно чудить. Даже в самом, казалось бы, элементарном. Педагоги все реже стали оставлять обладателей «неудов» после уроков. Второгодников нет — по проваленному предмету просто не аттестовывают. Живое творческое общение на занятиях, экзаменах все чаще заменяют тесты.
Мой сосед, 13–летний Руслан, парнишка способный, смекалистый, но невозможно ленивый, их обожает. Называет «угадайки». Ткнешь пальцем — не на один, так на другой вопрос ответ угадаешь. Вот Русик на троечку–четверочку и натыкивает. А больше ему не надо. В его школе практикуется новаторский метод так называемой самостоятельной работы. Это когда педагог только направляет. Для ребятишек — не учеба, а мед с изюмом. Дыры, зияющие в знаниях охваченных ноу–хау школяров, в поте лица штопают репетиторы. За доллары и евро. Штопают неплохо. Иначе и быть не может. Ведь они прекрасно осведомлены, у кого и какие проблемы. Потому как одновременно являются еще и школьными учителями.
Вспоминаю своих учителей. Всегда чисто и аккуратно одетые, подтянутые. И в школе, и вне ее. Ученики, родители для них — как раскрытая книга. Знают все и про всех. Готовы обсудить любую тему. И с детьми, и со взрослыми. Дадут совет. Авторитет учителя огромен и непререкаем. Существует расхожее мнение, что этот самый авторитет пружинно сжался потому, что все нынче почти поголовно образованы по высшему разряду. Причем некоторые дважды, а то и трижды. Дистанция сократилась до микронов. К тому же якобы педагогические вузы выпускают уже не те кадры, что прежде. Отчасти верно. Я, например, был шокирован, когда в списке сказок, который учительница выдала моему внучатому племяннику–второкласснику для чтения во время каникул, обнаружил строчку: «Братья Гримм. «Кот в сапогах». Хочется надеяться, что просто опечатка. А вдруг нет?
Мои школьные учителя ведь тоже не обладали энциклопедическими знаниями. Некоторые даже не имели высшего педагогического образования. Война. Послевоенная разруха и нищета. Кто–то не успел. Кто–то не смог. Жесточайшая нехватка кадров. Историку приходилось преподавать еще и астрономию, а физику — химию. Но преподавали блестяще. Потому что не только учили, но постоянно учились сами. И не считали это зазорным.
Помню урок истории в 5–м классе. Древний Египет. Кто–то задал учителю Алексею Нестеровичу Шеменкову вопрос по теме. Нисколько не смущаясь, Алексей Нестерович сказал, что ответа не знает. Помню, как после занятий учитель, тяжело припадая на ногу (следствие фронтового ранения), шел в школьную библиотеку. И как на следующем уроке не только подробно ответил на вопрос, но и посоветовал прочитать соответствующую внепрограммную книжку. Нюанс: о том, что директор нашей школы по праздникам может выпить рюмочку–вторую, я узнал, лишь когда уже учился в университете. Дом, в котором он жил с семьей, был напротив нашего, но я никогда не видел директора даже под маленьким хмельком. Учитель в то время обязан был являть еще и морально–этический пример.
Учитель и врач — не профессии. Это призвание, помноженное на талант. Наверное, необходимо некое густое сито, через которое должны просеиваться абитуриенты педагогических вузов. Что–то вроде творческого конкурса, какой проводится при поступлении, например, на журфак. Возможно, следует ввести правила поведения для учителей. Наподобие тех, что существовали для преподавателей царских гимназий. Разработать что–то похожее на клятву Гиппократа, которую дают медики.
И еще. Пусть феминистки забросают меня камнями, но первую скрипку в школе должен играть учитель–мужчина. И чем больше будет таких скрипок, тем лучше. Преклоняюсь и безмерно благодарен своим учительницам. Но учителя–мужчины, если хотите, природно передают ученикам силу, стойкость, целеустремленность, дисциплинированность, уверенность, мужество, которые необходимы в жизни не меньше, чем знания. Именно таким в моем школьном детстве был Алексей Нестерович Шеменков, его коллеги — Степан Болеславович Плавинский, Владимир Иванович Галицкий, Войцех Викторович Немиро, Николай Нестерович Войтович... Увы, учитель–мужчина сейчас не просто редок. Он экзотичен, как орхидея в северных широтах.
К чему я? Все просто. И сложно. Но необычайно важно. Ни в коем случае не хочу обидеть школьных педагогов. Среди них очень и очень много специалистов, готовых делиться с учениками не только знаниями, но и теплом души. По велению сердца. Но таких требуется сегодня во много раз больше.
