Вышла ли экономика ЕС из кризиса?

Окружающая действительность вроде как особых поводов для радости не дает, и когда жители стран ЕС смотрят на набегающие волны беженцев (волны, которые быстро и уверенно превращаются в цунами), то задаются в том числе и вопросом о том, сколько им будет стоить борьба с последствиями этого стихийного бедствия. Знакомые чехи возмущены: министерство внутренних дел на решение проблемы беженцев получает денег в пять раз больше, чем, например, социальные службы на решение проблемы детей, оказавшихся в сложных семейных обстоятельствах и вынужденных временно находиться в патронажных семьях. Дети — свои, чешские, мигранты — чужие и, уверены чехи, своими не станут. 

Чешская экономика тем временем растет быстрее других в ЕС: во втором квартале прибавила 4,4% ВВП, и это повод для вздоха облегчения (“мы смогли!”), радости (“самое трудное позади”) и гордости (“вот мы какие!”). Если темпы роста по итогам этого года в Чехии превысят 4% (что вполне вероятно), это будут лучшие показатели за последние восемь лет. 

Чехия — не единственная страна Европейского союза, показывающая в этом году рост, хотя, конечно, передовик. Трехпроцентный рост показали также Словакия и Испания (еще совсем недавно бывшая “проблемным ребенком” европейской экономики и которую теперь неизменно ставят в пример Греции). К трем процентам приближается Швеция. А вот две крупнейшие экономики Европы — германская и французская — прирастают медленнее и не слишком уверенно: на 1,4% и 0,9% соответственно. Вообще же, экономика стран еврозоны с апреля по июнь выросла на 0,3%, а рост всех 28 стран Евросоюза застопорился на 0,4% — именно на столько они приросли и в первом, и во втором кварталах. 

Поэтому оптимизм хотя и есть, но настороженный — почти как и сам рост экономики: спасибо, что не в минусе. Взять хотя бы “передовиков” чехов. Рост здесь идет в основном за счет экспорта — прекрасно (и мы им даже немного завидуем). Однако, как всегда, есть свои но. Мои знакомые, работающие на известном фарфоровом заводе Thun в Карловых Варах, говорят, что хотя завод и работает пять дней в неделю, но далеко не на полную мощность: Россия и россияне резко сократили потребление изысканной продукции, а потому выпускать ее стали меньше. За счет чего тогда растет экспорт? Во многом — за счет валютной политики Центробанка, который второй год удерживает низкий курс кроны и собирается это делать как минимум до конца 2016го, а то и до середины 2017 года. Конечно, не только в слабой кроне дело, но еще и в слабом росте зарплат (всего на 3%) и в почти нулевой инфляции. 

Но эти факторы — отсутствие роста зарплат и инфляции — характерны не только для чешской, но и для всей экономики ЕС. Повышать зарплаты сами работники сейчас требуют крайне редко (хотя в апреле я стала жертвой как раз таких требований, когда в Германии бастовали железнодорожники, требуя повышения зарплат, а поезда стояли несколько дней). Да и трудно этого требовать, когда в июне в ЕС было официально зафиксировано 18 млн безработных — 11% всех граждан трудоспособного возраста. Зачем повышать зарплаты, если всегда найдутся желающие работать и за меньшие деньги? Если не британцы в Британии, то, например, поляки, литовцы или румыны, активно делящие между собой британский рынок не самой квалифицированной рабочей силы. 

Не слишком пока уверенный, но все же несомненный плюс экономики Евросоюза во многом заслуга низких цен на нефть (эксперты считают, что около 50 долларов за баррель — это новая и долгосрочная реальность) и политики Европейского центрального банка (количественное смягчение, когда печатаются евро для выкупа государственных облигаций). Кстати, по результатам проводившихся недавно опросов, именно Центробанк во главе с Марио Драги назван самым влиятельным институтом ЕС, он опережает и Еврокомиссию Жан-Клода Юнкера и Евросовет Дональда Туска. И Драги, и низкие цены на нефть, и политика количественного смягчения остаются решающими факторами для выздоровления еврозоны и — шире — всей экономики Евросоюза. Кризис, похоже, миновал, но выздоровление будет долгим.