Между тем в аналитическом сообществе возобновились споры об устойчивости модели исламской республики, созданной аятоллой Хомейни. К числу основных проблемных вопросов относятся следующие: насколько новое поколение, родившееся и выросшее после Исламской революции 1979 года, готово разделять ее ценности и идеалы; какова степень интеграции этнических и религиозных меньшинств в политическую жизнь и систему управления в стране; насколько сплоченной является иранская элита в условиях системы велайет–е факих после смерти имама Хомейни в 1989–м; до какой степени Иран может противостоять внешнему давлению и насколько эффективной будет экономическая система в условиях значительной зависимости от экспорта нефти, определенной международной изоляции и развитой системы перекрестного субсидирования.
Нефтяная зависимость, по мнению многих экспертов, является одной из наиболее уязвимых точек иранской экономики: фактически речь идет о крайне неэффективной растрате доходов, получаемых от продажи нефти, в то время как в силу социального и имущественного расслоения зачастую от субсидий выигрывают более богатые слои населения, чем реально нуждающиеся. Не секрет, что субсидируемые цены на большинство базовых товаров были и своего рода политическим инструментом для получения поддержки от электората консервативной части иранского истеблишмента.
Нельзя сказать, что иранское правительство не понимало существующей проблемы и не пыталось как–то ее решать. Серьезные попытки реформ были предприняты во время президентства Мохаммада Хатами (1997––2005), считающегося одним из главных сторонников реформистского курса в среде иранского истеблишмента, а также пользующегося большим авторитетом среди шиитского духовенства. Тем не менее эти попытки сталкивались с серьезным сопротивлением консервативных кругов, заинтересованных как в сохранении выгодной им системы перераспределения финансов, так и в безусловной поддержке своего электората — жителей преимущественно сельской местности и небольших городов.
Все эти противоречия уже выплеснулись на улицы иранских городов в 2009–м в виде протестов против переизбрания президентом Махмуда Ахмадинежада.
Импульсом к началу нынешних протестов послужили озвученные 19 декабря 2017 года планы повысить на 50% цены на топливо, а также отменить финансовую поддержку для более чем 34 млн лиц. В то же время резко должны были вырасти военные расходы.
Однако за короткий промежуток времени лозунги выступающих приняли политический характер и сменились радикальными требованиями — сменить руководство Ирана, включая президента Хасана Роухани и верховного лидера Али Хаменеи, а также прекратить поддержку проиранских сил в регионе, направив освободившиеся ресурсы на внутреннее развитие страны. В то же время разнообразный состав участников не позволил ни одному из более–менее влиятельных политических акторов возглавить выступления. Отдельные неэффективные попытки придать протестам четкую организацию осуществляются, по–видимому, только из–за рубежа.
Однако опасность нынешних волнений для иранской политической системы не стоит преувеличивать. Иранская экономика продемонстрировала свою устойчивость даже в период действия международных санкций, поэтому нынешняя ситуация на мировом нефтяном рынке не является критической для Ирана. Нет в стране и того серьезного демографического давления, которое наблюдается в других государствах Ближнего Востока. За почти 40 лет существования исламской республики властям удалось значительно укрепить иранскую идентичность среди всего населения. Кстати, заявления американских политиков о поддержке выступлений играют на руку иранским властям, в настоящее время активно апеллирующим к идее «мирового заговора» и иностранного вмешательства во внутренние дела страны. Огромно влияние шиитского духовенства. Даже если речь пойдет о самом жестком сценарии подавления протестов, то иранские силы безопасности, включая корпус стражей Исламской революции, имеют, по–видимому, достаточно ресурсов для силового решения вопроса, хотя, конечно, для иранского народа и иранских властей это было бы наихудшим вариантом.
Кризис будет решен через переговоры внутри иранского истеблишмента, через поиск компромисса между различными элитными группировками. Конечно, кому–то придется уйти в отставку, но говорить о революции в Иране не приходится.
